Алексей Саморядов - Праздник саранчи

— Вы что, ребята, — сказал Николай тихо.

Сафронова стволами прижали к стене, забрали у него наган. Вернулся Майкл. Улыбнулся.

— Скажи ему, что он вор, — сказал Сафронов. — Что я его найду.

— Ты ублюдок! — перевел Николай. — Я тебя убью…

— О, парень, ты не прав! Мы дали вам целую тысячу долларов. Это хорошие деньги! Привет!

Продолжая держать их на мушке, американцы быстро вышли.

Щелкнул замок…

— Привет, как дела! — Майкл помахал Махотину и якуту, стоявшим у выхода.

Остальные быстро садились в ореховый «Кадиллак». Махотин насторожился.

— Ладно, привет! — Майкл шел последним, и машина мягко рванулась.

Из дверей, расталкивая людей, выскочили Сафронов и Николай.

— Стреляй! — закричал Сафронов.

Якут скинул брезент, вскочив на крышу машины, стоявшей на обочине, поднял винтовку, но грузовик закрыл ореховый «Кадиллак».

— Цурюк! — вдруг закричал страшно Махотин. — Цурюк! — и заметался среди людей.

— На ту сторону! — Сафронов махнул Николаю, сам побежал по тротуару за машиной.

Николай, за ним Махотин, уворачиваясь от машин, побежали на ту сторону. Якут, на бегу заматывая карабин в брезент, бежал прямо по дороге. Машины встали на перекрестке. Якут почти догнал ореховый «Кадиллак», но тут машины тронулись. В заднем стекле «Кадиллака» мелькнуло испуганное лицо.

— Бей! — закричал Сафронов, поток машин отрезал его.

Якут на бегу дотянулся и вышиб прикладом заднее стекло. «Кадиллак» рванулся и ушел, набирая скорость.

— Все, ушли! — подбежал Сафронов.

— Ушли! — ответил Потемкин.

Они стояли на середине улицы, между двух потоков машин. На другой стороне остановились Николай и Махотин.

— И здесь воруют! — в отчаянии крикнул им через улицу Сафронов и плюнул на дорогу.

Люди останавливались на тротуарах. Смотрели из проезжающих машин…

Они стояли на безлюдном берегу океана.

— Что же не везет нам так, чем мы Бога прогневили? — сквозь зубы, чуть не плача говорил Сафронов. — Не любят нас, ребята, дома и здесь не любят, и домой, значит, не скоро… — он отошел и сел на песок. — Ищите себе другого командира, нет больше мне удачи…

— Брось, Сашка, — сказал Потемкин. — Найдем!

— Наган отняли… спасибо, пинка не дали, — прошептал Сафронов.

— Ладно, брат, успокойся! — Николай сел рядом. — Зато в Америке мы, брат, будет что дома рассказать…

Сафронов вздохнул, глянул на Махотина:

— Ты что кричал-то, Филипп Ильич? — он чуть улыбнулся.

— Я-то? Не помню, растерялся, что-то кричал… по-немецки что-то…

Старая обсерватория светлым пятном выделялась на темных холмах. Город лежал внизу, расчерченный огнями на квадраты до черного горизонта. Звезды мерцали в небе. Они стояли на пустой смотровой площадке.

— Огромный какой, — сказал Николай. — Нет ему конца и края…

Сафронов, опершись о парапет, хищно оглядывал город:

— Всему есть и конец, и край. Разделим город на части, как тайгу на охотничьи участки делят. Потемкин, у океана будешь и ближние улицы твои! Дальше Николай, до середины, вот то здание! — он рубил город рукой. — Филипп Ильич, ты от холмов возьмешь, ты постарше, тебе и поближе, мне же весь восток! Ходите осторожно, все обнюхайте, каждый дом, каждую машину. Как волки ходите и кругом смотрите! Один человек пропасть не может, а их пять было. Найдем, год искать будем, найдем! И за все спросим…

Утро. Потемкин стоял на пляже, спиной к океану и глядел на город. Редкие бегуны трусили вдоль воды. Якут улыбнулся и пошел…

Николай шел вдоль открывающихся магазинов…

Сафронов шел вдоль роскошных особняков.

Обед. Площадь наполнилась народом. Махотин сидел на скамейке у кафе с газетой, просматривая прохожих…

Потемкин, в одних шортах, покрывшись потом, шел по многолюдному пляжу, вглядываясь в лица…

Николай, проходя по мосту, глянул на заходящее солнце…

Махотин шел по пустынному шоссе, в руке у него был мешок, он прихрамывал…

Сафронов поднимался по тропе. Солнце садилось за океан…

Ночь. Горел костер, на костре в котле жарилось мясо. Все сидели вокруг костра, кроме Потемкина. Якут, чуть выше, с винтовкой, сидел на посту, прислушиваясь…

Он снова шел по пляжу. Вдруг увидел что-то в океане. Быстро разделся, зашел в воду и поплыл. Впереди плыл человек с козырьком на голове, так что не было видно его лица. Якут обогнул его и, перерезав путь, заглянул внимательно под козырек. Человек заволновался, оглядываясь на берег. Но якут уже оставил его…

Ореховый «Кадиллак» стоял у бара. В стороне, в тени под стеной сидел на корточках Николай. Две девушки вышли из бара, стали садиться в машину. Николай, проходя мимо заднего крыла машины, нагнулся завязать шнурок и гвоздем нацарапал на крыле маленький крест….

Махотин, уронив газету, поднимая его, нацарапал такой же крест на крыле орехового «Кадиллака», стоявшего на заправке. За его рулем сидела старуха, неприятным голосом что-то выговаривая механику…

Сафронов, с ведром и лопатой, как рабочий, остановился у одного из особняков, поправляя газон, внимательно глядя на пустой ореховый «Кадиллак». Присев, он нашел рукой крест на его крыле. Пошел, не спеша, дальше…

Догорел костер. Трое спали на брезенте. В стороне, на камне, с карабином сидел Николай, глядел на далекий мерцающий город…

Солнце вставало над морем. Они быстрым шагом спустились с шоссе в пустынную улицу.

— Дай! — выкрикивал Николай, шедший впереди.

— Гив! — хором отвечали остальные по-английски.

— Возьми!

— Тэйк!

— Убью!

— Килл!!! — Сафронов улыбнулся.

— Заткнись!

— Шат ап! — Махотин и Сафронов одновременно подглядели на клочке бумаги.

— Пошел в задницу!

— Сам пошел в задницу! — прокричали дружно по-английски.

Какой-то старик с удивлением смотрел на них из-за забора…

— Пошел в задницу! — снова заорал Николай.

— Сам пошел в задницу!..

Полдень. На центральный перекрёсток города, одновременно из всех четырех улиц вышли Сафронов, Потемкин, Филипп Ильич и Николай. Увидев друг друга, сошлись на один угол. Сафронов сказал что-то, указывая рукой. Все вдруг разошлись снова и затерялись в толпе прохожих…

Вечер. Махотин, перебравшись через забор, пробрался к зданию. Через черный ход проник внутрь… В большом зале стоял дикий шум, кричали люди. В центре зала на ринге дрались женщины. Кто-то толкнул его, и Махотин выругался по-английски:

— Черт тебя побери, ты, задница, перед тобой майор ВВС!

Потемкин подошел к стойке бара, перегнувшись через стойку, указал на бутылку виски:

— Дай, — сказал бармену по-английски.

Тот налил виски. Якут выпил, прислушиваясь, весь стаканчик, оглядел бар. Здесь были одни мужчины, у некоторых накрашены губы, подведены глаза. Один из них, подойдя, что-то сказал Потемкину.