Алла Дымовская - Рулетка еврейского квартала

– Это смотря у кого! – бросила ему наскоро жена, допила чай. – Ладно, мне пора. А ты будь умницей. А я тебе подарки привезу. А то выглядишь, как бездомный торговец Библиями в канун Дня благодарения.

Инга неслучайно обмолвилась про подарки. Жажда кровавой мести для начала хотя бы и своему рохле-муженьку никуда от нее не ушла, но Лева отделался дешево. Очень уж жалок он был, притулившись у ее ног на полу. Утирал окровавленный нос и даже не просился умыться в ванную, от унижения и боли не осмелился и на лишние опасные расспросы. Далее пугать Леву не выходило интересным. Да и чего она взъелась? Несчастный домашний хомячок, которого много лет заставляли делать стрижку под бенгальского тигра. И потом, это же ее верблюд, на базаре честно куплено и честно уплачено сполна. Инге забавно стало чувствовать себя в роли благодетельницы ближнему. Пусть уж и Лева, а не только Димка будет для нее отныне семьей. Инга даже отогрелась немного, подумала, что правильно она вернулась, что ее верблюд и есть самый подходящий для нынешней жизни муж. Ничего, ему еще понравится новый распорядок, а она не жадная. И уже в дверях Инга повелела с милостивой снисходительностью:

– Лед к роже приложи, а то разнесет синяк. И еще. Позвони-ка в фитнес-центр подороже и покруче и найди для себя личного тренера, но смотри мне, не бабу! А то живот висит, мышцы, что твой кисель, это в тридцать-то с небольшим. Стыдно же!

Лева только закивал вместо словесного ответа, даже радостно. А едва за его женой захлопнулась дверь, так Лев Романович немедля кинулся к телефонному аппарату. Но звонил он отнюдь не в справочную службу и не в столичные фитнес-клубы, о которых, кстати, не имел понятия, хотя и знал, что туда ходят самые избранные и успешные из нынешних новых русских, уцелевших от дефолта. А набрал он номер мамочки, Евы Самуэлевны, и ей, как можно с большей грядущей выгодой для себя, изложил катаклизмы, приключившиеся в их семейном доме. У Левы была одна гениальная задняя мысль: а не стравить ли ему лоб в лоб свою докучливую матушку и эту чудесную бешеную женщину, которой отныне сделалась его некогда мирная Соня? За кем нынче останется поле боя, Лев Романович ни минуточки не сомневался. Но уж лучше ему существовать в довольстве под каблуком жены-миллионерши, чем вечно получать шпыняния от еврейского Молоха в женском обличье, и заметьте, совершенно задаром.

Москва. Аэропорт Шереметьево-2. 10 июля 1999 г.

Рейс отбывал от терминала через каких-то сорок минут, но то были пустяки, и спешки не требовалось. Зал для особо важных персон заказан. Билеты первого класса на транзитный авиаперелет по маршруту Москва – Франкфурт – Нью-Йорк – Лос-Анджелес с остановкой на день в промежуточных городах лежат с другими документами в ее портфеле. Она, Димка и Лева едут в Калифорнию, на три недели каникул, в ту самую Санта-Барбару и даже в тот самый отель, где некогда ей так и не довелось отдохнуть с Родриго. Сзади на цырлах спешит носильщик с тележкой, следом – их личный шофер с фуражкой в одной руке и со складным детским креслицем в другой. А сбоку, показательно обнимая Димку, семенит милейшая Ева Самуэлевна, а за ней, отдуваясь и вытирая потный лоб, осанисто торопится и сам Роман Израилевич Фонштейн. Лева благонадежно и разумно держится по другую сторону от своей жены, как за спасительным водоразделом. Льва Романовича и не узнать, если кому придет охота заниматься сравнительным анализом внешности бывших торговцев протезами конечностей, а теперь нынешних преуспевающих мужей акул капитализма. На Леве теперь и белый летний льняной костюм умопомрачительной цены, и туфли крокодиловой кожи, приблизительной стоимости в новый отечественный автомобиль, и часы на золотом браслете с двенадцатью бриллиантами по циферблату, настоящие, швейцарские «Патек Филипп», а не гонконгская подделка. И за надежной спиной его Сони тепло и доходно, хотя порой очень уж унизительно. Но Соня обещала ему на будущий год настоящую парусную яхту в Санта-Монике или на причалах Сен-Тропеза на выбор, вот чудеса! В сторону матери Лева старался не глядеть, привычно делал вид, будто он совсем ни при чем.

А усмирение ретивой свекрови вышло с небольшим перебором. Если бы Лева знал наперед, то не подливал бы столь усиленно керосину в заполыхавший домашний пожар. Но кто же мог предвидеть, что его теперешняя Соня отныне признает только кардинальные разрешения возникших на ее пути проблем.

В тот раз по зову сыночка Ева Самуэлевна явилась немедленно, со скоростью старательного лампадного джина. И десять часов кряду дожидалась прибытия взбесившейся невестки, от каждого движения стрелки времени набухая зловещим негодованием римского легионера, вынужденного дежурить у креста на солнцепеке. Дождалась. Никто так и не узнал, что именно имела свекровь поведать заблудшей в грехе жене своего сына, потому что Соня не дала Еве Самуэлевне раскрыть рта. А, не взяв ни малейшей паузы, вывалила на только что строгую, величавую даму такой мусорный контейнер площадной брани, перемешанной с англо-испанскими нецензурными перлами, что Ева Самуэлевна как застыла с вытаращенными от опупения глазами, так и убралась бочком-бочком восвояси. Однако не сдалась, а затаилась. И спустя неделю, дождавшись отлета невестки в Лондон, нанесла обидчице болезненный контрудар. Злобный вихрь материнского негодования Лева терпеливо сносил все время отсутствия жены, предполагая разумно: что-то еще будет. А Ева Самуэлевна пока что вывезла Димку из «окаянного дома и подальше от дурного влияния» в собственную квартиру со всем его детским барахлишком, хотела утащить и сына. Но Лева оказался умнее, заверил мать, что принужден присутствовать дома, чтобы было кому объяснить нахалке, что, мол, не на тех напала, когда она вернется из-за границы. А после сразу же покинет бывший семейный очаг. Мать поверила, а Лева тем временем преспокойно занимался тем, чем и велела ему жена. Разведывал жилье в пентхаузе пороскошней, хотя за отсутствием таковых в достаточном количестве в нынешней Москве он подыскал пока что неплохую квартирку в целый этаж в так называемом «клубном» доме в переулке близ Лубянской площади. И тихо ждал Сониного возвращения.

Когда жена прибыла, наконец, из далеких туманов Альбиона, Лев Романович тут же у порога и дал ей полный отчет. Что новое жилище им найдено, на его вкус более чем, но пусть Соня посмотрит. Что в оздоровительный центр он записался и внес, сколько велели, а содрали с него три штуки долларов, так что от оставленной ему суммы не осталось и половины. На это жена только досадливо махнула рукой, что мелочи. Тогда Лева набрал полную грудь воздуха и поведал супруге душераздирающую историю о похищении их отпрыска из родного дома и как он, Лева, усиленно сопротивлялся, но куда ему против матери, не тот калибр. А няню он, между прочим, нашел. И, между прочим, переманил от шведского посла, ему в новом фитнес-клубе дали наводку доброжелатели.