Александр Закладной - Там, где наши сердца

– Вот ты какой! – сердито сказал я. – Ну и иди отсюда!

Один из заголовков валяющейся на земле газеты гласил: «Соединенные Штаты Америки – наш главный враг». Я хмыкнул, сразу вспомнив тот единственный случай, когда я видел Андрея взбешенным.

Месяца полтора назад, еще до знакомства с Аней, мы с ним оказались в обществе двух американцев. Оля, девушка Глеба, училась на переводчика с английского языка, постоянно бравировала этим и любила вставлять в свою речь английские слова. И как-то раз – у нее как раз была летняя практика – пригласила нас с Андреем в ночной клуб, сказав, что там будут два молодых американца, приехавшие в Одессу по какому-то договору между их институтами.

Я, кстати, зная его нелюбовь к Америке, до сих пор удивляюсь, почему он согласился. Хотя, может быть, именно поэтому.

Из компании Ольги – а там в основном были ее однокурсники – мы никого, кроме Глеба, не знали и поэтому скучали. Не знаю, как Андрей, но я уж точно.

Андрей же молча пил водку, но на протяжении всего вечера не отрывал тяжелого взгляда от американцев. Одного из них звали Джон, второго – Джеральд, «два джей», как сказала Оля при знакомстве. Мне, впрочем, они понравились, особенно Джон – он знал русский язык и все время шутил.

Как начался тот разговор, я не помню. Помню, что Андрей начал беспокойно ерзать на стуле и прикуривать одну сигарету от другой.

Джон рассказывал про съемки фильма «Спасение рядового Райана», на котором работала гримером его родственница. Фильм был о Второй мировой войне, о высадке американцев во Франции, и, рассказывая об этом, Джон произнес:

– Если бы не Соединенные Штаты, Европа не устояла бы перед фашизмом.

Андрей с грохотам стукнул рюмкой по столу, расплескав водку по скатерти.

– Да что ты говоришь?! – совсем по-змеиному прошипел он. – Соединенные Штаты?

Джон, улыбаясь, кивнул.

– Конечно, вы, русские, тоже воевали с Германией, но ведь основной вклад, главную победу осуществили мы – это бесспорно.

Тут-то все и произошло.

Андрей, в одно мгновение ставший багровым, вскочил со стула и, подбежав к Джону, начал трясти его.

– Главную победу, говоришь?!! – брызгая слюной, орал он. – На твою конченую Америку не упало ни одной бомбы, а у нас полстраны лежало в руинах! У меня оба деда на войне погибли, и оба уже в самом конце, потому что вы, суки, вовремя второй фронт не открыли! Я тебе покажу, козел, сорок пятый год!

Глеб стал успокаивать Андрея, но тот, приговаривая «главную победу, говоришь», попытался ударить американца. Все же нам с Глебом удалось вытащить его на улицу, и он еще долго орал там, глядя на нас бешеными глазами.

Вообще он, как и все вспыльчивые люди, быстро отходил, но такой истерики я ни до этого, ни после никогда у него видел. В самом деле, это, наверное, какая-то болезнь – при упоминании о Америке Андрей просто выходил из себя. Интересно, отчего это?

На тропинке показалась долговязая фигура Змея. Тэлы не было.

– Все, Шольц, завтра вернемся в Одессу, – сказал он, бросив свой рюкзак возле меня.

– Хорошо. А где Тэла?

Змей зевнул:

– Она сейчас придет. Сегодня в клубе вроде бы какая-то дискотека будет. Тэла хочет пойти.

– В каком клубе? – спросил я.

– В сельском.

Я поморщился. Про дискотеки в селах мне еще в Москве рассказывали. Все напиваются самогонки, а потом бьют городских. Словно прочитав мои мысли, Змей сказал:

– Да все нормально. Я к бабке часто езжу, всех знаю. Никаких проблем не будет.

Но я все равно остался при своем мнении.

Тэла пришла только к вечеру, когда мы со Змеем начали восьмую партию в клабар. Разложив на скамейке куски хлеба, мы щедро положили на него огромные шматы сала, которые заготовила бабушка Змея, и стали запивать все это пивом, купленным Машей. Наевшись, я настроился на благодушный лад.

Тэла закурила сигарету и, затягиваясь, сказала:

– Дети здесь какие-то дебильные. Имбецилы.

– Ха! – засмеялся Змей. – Имбецилы. Ты с ними общий язык наверняка нашла.

– Дурак, – сказала Тэла, поджав губы.

– Почему имбецилы? – с любопытством спросил я.

Тэла пожала плечами.

– Привязали мертвого котенка к какой-то веревке и играются. Котенка, видно, убили недавно, вся шерсть еще в крови, да они и сами все кровью измазаны. Зато довольны, как слоны.

Похолодев, я спросил упавшим голосом:

– Котенок полосатый был, серенький?

– Угу, – сказала Маша, глядя на свои ногти. – Серенький.

Я закусил губу. В груди появилось очень злое чувство, и мне захотелось схватить каждого из этих больных детей и бить до тех пор, пока они хоть что-то не поймут. Рука сама по себе сжалась в кулак, но самое ужасное было то, что я ничего не мог сделать. Маленького котенка все равно уже никто не сможет оживить.

Я отвернулся от Змея и Тэлы и часто задышал. Мне не хотелось плакать – мне хотелось выть. Выть как волк.

– Что такое, Шольц? – спросил Змей, заметив мое состояние. – Тоже хочешь поиграться с имбецилами?

– Да заткнись ты! – заорал я. – Что здесь смешного?! Они его убили, а я днем его кормил.

Змей отступил на шаг и пробормотал:

– Чего кричишь? Я, что ли, твоего кота убил?

Я психанул и зашел в дом. Тэла и Змей недоуменно проводили меня глазами.

Через несколько часов стемнело. Змей разжег костер из сухих веток и начал играть на гитаре. Я вышел во двор. Банка с водой и газета, с которой ел несчастный котенок, теперь жгли мне глаза. Я скомкал газету и выкинул ее за забор; затем поднял банку и, размахнувшись, бросил ее за яблоню. Больше мне ничего не напоминало про котенка, но легче не стало.

– Мы уже уходим, – сказала Тэла. – Идешь с нами в клуб?

Я подумал и буркнул:

– Иду.

Примерно через полчаса мы подошли к серому двухэтажному зданию, на фасаде которого был вылеплен советский герб.

– Проходите, – сказал Змей. – На второй этаж и направо.

Тэла, помахивая сорванным где-то цветком, стала подниматься по обшарпанной лестнице. Я плелся следом и два раза чуть не споткнулся. В конце концов мы оказались в средних размеров зале, увешанном постерами из журнала «Cool». В углу стоял обычный русский двухкассетник и подключенные к нему две колонки.

– Это что, и есть дискотека? – спросил я у Змея, не сумев сдержать улыбки.

Судя по недоуменному лицу Тэлы, она тоже ожидала увидеть нечто другое.

Змей повернулся ко мне и бросил:

– Возмущаться не надо. Не забывай, что ты здесь чужой.

Зал потихоньку начал заполняться людьми. Как я заметил, на каждую сельскую девушку приходилось по два деревенских парня с такими выражениями лиц, что мне становилось не по себе. Розовощекий толстый парень, который, видимо, исполнял роль диджея, поставил в магнитофон кассету. Из колонок послышался треск, затем непонятный свист, и наконец старая песня группы «Мумий Тролль» про дельфинов. Музыка была медленной, поэтому все разбились по парам, а те из парней, кому пары не достались, стояли кучей в углу и, как мне казалось, злобно смотрели на нас. В конце концов один из них подошел к нам и пригласил Тэлу на танец.