Andrew Лебедев - ТВари

– Хочу, Розочка, мечтаю.

– Я тоже хаачу, милый, но надо придумать для брата повод к твоему приезду.

– Ну, я не знаю…

– Слушай, а ты можешь уговорить, чтобы с тобой поехал этот, ну депутат Думы, ну, этот, как его?

– Кто?

– Махновский, знаешь его?

– Махновского? Конечно знаю, но онто тут при чем?

– А брат мой мечтает с ним паазнакомиться, водки с ним попить, а повода все никак не представится. Так вот если ты уговоришь Махновского за компанию приехать, я тебя, наверное, смогу под шумок к себе в спааленку допустить на полчасика.

– Все сделаю, Розочка, вдребезги расшибусь, но приеду с Махновским.

Теперь Матвей Аркадьевич имел цель. Он привлек весь свой изощренный и искушенный в делах телеинтриг ум для того, чтобы обсчитать, как и каким образом можно вытащить знаменитого думского скандалиста на дачный пикник под его, Зарайского, гарантии безопасности и интереса?

Зарайский трясущимися руками порылся в записной книжке, нашел нужный номер, набрал.

– Мах, это ты? Это я, Зарайский с телеканала НТА… Узнал? Надо бы встретиться, обсудить наши перспективы… Какие перспективы? Да я тут шоу полуполитическое начинаю в сентябре… Да… С Ирмой Вальберс… Ну, вот и тебя хотел пригласить на первую программу… Да… Так что давай в эти выходные на даче? Нет, не на моей, у друзей… Да, проверенные, мои личные друзья с телевидения… Приедешь? Не подведешь? О'кей…

Окрыленный, Зарайский перезвонил Розочке.

– Приедем мы с Махновским. Да, в эти выходные приедем, ждите. Говори адрес…

По вторникам и четвергам Дюрыгин ходил в зал. В тот самый зал, где тренером и менеджером работала Людмила.

После тренировки они обычно ходили в кафе «Сады Семирамиды», ботанический сад в миниатюре, с экзотическими деревьями, бассейном, в котором цвели белые лилии, и даже с живыми райскими птичками, ручными попугаями и певчими канарейками. Здесь они пили кофе, болтали о всякой чепухе, наслаждаясь той расслабленностью перетренированных мышц, что бывает сразу после больших нагрузок, массажа и контрастного душа.

Сегодня вторник, но Людмила еще не оправилась после сотрясения и была на больничном.

Дюрыгин раздумывал: ехать в фитнесклуб или не ехать?

Не будет ли это выглядеть своего рода изменой, если он поедет в клуб без Людмилы?

Но решил, что жизнь всегда берет свое, и усмехнулся вспомнившейся по этому случаю цитате из Платонова, где герой его рассказа «Сокровенный человек», как раз говоря эти слова, режет колбасу на гробе жены.

Понюхал свой несвежий тренировочный костюм, в котором он уже один раз тренировался и после забыл сунуть в стиральную машину, ладно, сойдет еще на один раз, запихнул обратно в сумку, застегнул молнию и с легким сердцем отправился заниматься спортом.

Сперва побеседовал с тренером, с Рафиком Даниэляном, между прочим бывшим чемпионом СССР и Олимпийских игр. Обсудил с Рафиком план тренировки.

Сперва побегать, и лучше не по механической дорожке, а по погоде, на стадионе, что тут же во дворе. Километр, не более, то есть два круга в среднем темпе. Потом потянуться в полушпагаты с Игорьком — помощником Рафика, он должен помочь размять спину, погнуть позвоночник, показать последовательность упражнений. А потом на любимые железки — на тренажеры, качать мускулюс бицепс, мускулюс трицепс, и прочая, прочая, прочая.

С удовольствием побегал по стадиону.

Потом погнулся с Игорьком.

Игорь классический грекоримский борец, силища у него ужасная.

Принялся помогать Дюрыгину наклоняться в положении сидя, нагибая его подбородком к коленям, да так, что Дюрыгин взмолился: сломаешь меня, черт!

Терпи, Валера, если не хочешь скорой старости и остеохондрозов.

Скорой старости и остеохондрозов Дюрыгин не хотел.

Погнулся, потянулся. Потом снова побегал, на этот раз на бегущей дорожке.

Затем перешел в зал, где мужчины гремели железом.

Там, на тренажерах, подлег под штангу для жима лежа.

Мальчик-ассистент спросил: сколько блинов навесить?

Дюрыгин заказал штангу в шестьдесят килограмм.

В самый раз.

Рядом качался известный актер и кинорежиссер Степа Нахалкин.

Поздоровались.

Степа кряхтел, выполняя норму в сто сведений и разведений на большую грудную мышцу.

Ему надо хорошо выглядеть.

Ему уже шестьдесят два и он женился в этом году на молоденькой актрисочке.

– Людочки твоей не видать, Валера, — сказал Степа, переводя дыхание.

– А ты не слыхал? В аварию попала, сейчас дома отлеживается после сотрясения.

– Да ты что? Какая жизнь! Не знаешь, где пропадешь…

– Это точно, — философски согласился Дюрыгин.

– А ты Леву Мартенсона знаешь? — спросил Степан. — Из Вахтанговского театра.

– Ну?

– Так его на прошлой неделе в парадной какие-то отморозки так отделали, тоже с сотрясением лежит, а он у меня снимается.

– Может, это не отморозки, а рассерженные поклонники таланта за плохо сыгранную роль? — пошутил Дюрыгин.

– Дурак ты, — отмахнулся Степа.

Отер полотенцем пот с волосатой груди и пошел в раздевалку.

– В «Сад Семирамиды» пойдешь? — в спину ему крикнул Дюрыгин.

– Не, прямо в павильон на съемки поеду, — не оборачиваясь, ответил Нахалкин.

В «Сад Семирамиды» пришлось идти одному. Нельзя изменять традиции, решил Дюрыгин.

Да и нравилось ему в кафе. Место элитно-тусовочное. Вот и теперь в этот весьма ранний для Москвы час здесь сидели и известный эстрадный певец с какой-то девицей, и депутат Думы с известным вечно небритым скандальным журналистом.

Дюрыгин кивнул депутату и журналисту, проигнорировав певца, хотя тот узнал его и, напрягшись, ждал, что тот поздоровается с ним. Но Дюрыгин решил не баловать и не удостаивать. Разные у них весовые категории. И тусовки разные.

– Вам как всегда? Кофе «эспрессо» и минеральную воду «Виталь» со льдом? — спросила официантка Сонечка.

– Пожалуй, — согласился Дюрыгин и принялся изучать свежий номер «Коммерсанта».

Раскрыл на той полосе, где писали про телевидение и культуру.

Ага…

Вот как раз про их телеканал пишут.

Пишут, что сетка осенью поменяется и что в сетке будут новые программы, и среди премьер ожидается новое шоу Зарайского с Ирмой Вальберс…

Ни хрена себе, это что, уже решенный вопрос?

Откуда у них такая информация?

Это кто же такой пишет?

Ага, обозреватель и телекритик Ольшанская.

Это что же, главный с Ольшанской встречался и ей такого наговорил?

А как же тогда относиться к его обещаниям и заверениям, данным Дюрыгину, что у него есть шесть недель, чтобы найти ведущую? Ведь шесть недель еще не истекли.

И ведущая у него будет.

Революция, а не ведущая!

И шоу у него будет не шоу, а воплощенная Парижская коммуна.