Алексей Швецов - Как я съел асфальт

Паша шел. Шел долго, пока не вышел на полотно железной дороги. Это обстоятельство его очень обрадовало. Если есть железная дорога – значит, есть и люди. С новыми силами Паша перебирал ногами по шпалам. Он шел сначала в одну сторону, а потом, решив, что движется не в том направлении, отправился в другую. Когда Паше снова показалось, что он идет не туда, он твердо решил для себя больше не сворачивать.

Паше показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он добрел до логического конца своего пути. А именно: перед ним возник забор. Высокий забор… Но Паша знал, он был твердо уверен, что если есть забор, значит, есть и люди за этим забором. А еще Паша сильно устал и присел отдохнуть. Отдохнул Паша, как ему показалось, совсем мало. Но что было самым удивительным, очнувшись, он оказался за забором. За тем самым, что еще недавно казался непреодолимым препятствием на пути домой.

Перед Пашей раскинулась территория какого-то завода. Производственные помещения различной конфигурации давили на Пашу, и он побежал. Побежал на свет, который он заметил сквозь остовы старых разбитых грузовиков.

Одноэтажное здание с покосившейся дверью находилось около шлагбаума, рядом с закрытыми воротами. В окне горел свет. Паша радостно, с надеждой замолотил в дверь. На его стук отозвались привязанные у забора собаки. А Паша все стучал и стучал.

Старик сторож не сразу понял, что стучат в дверь. На территорию завода никто не мог проникнуть. Трехметровый забор и колючая проволока образовывали непреодолимое препятствие для злоумышленников. А пущенная по периметру забора сигнализация сводила на нет попытки любого, кто пытался попасть на запретную территорию, сделать это незаметно.

Уверенность в собственной безопасности и заставила сторожа поступить опрометчиво. Он рывком распахнул дверь и нос к носу столкнулся с Пашей. С ног до головы перемазанным коричневой грязью Пашей.

– Ты кто?! Как сюда попал? – спросил сторож.

От избытка чувств Паша потерял дар речи. Он ничего не мог сказать, ничего не мог объяснить. Он лишь радостно смеялся. Смеялся так, как будто находился на цирковом представлении. Справедливо решив, что перед ним умалишенный, сторож завопил:

– Стой! Не подходи! Буду стрелять.

И он направил на Пашу кусок эстонской колбасы, которым только что пытался утолить голод. Лишь только увидев направленное на себя «оружие», Паша перестал гоготать.

А потом он все объяснил сторожу. Объяснил сбивчиво, но понятно.

Сторож ласково гладил по голове Пашу. Старик всегда мечтал иметь сына, но Бог распорядился иначе… У него не было даже внука. Все три дочери вышли замуж и родили по девчонке. И старый охранник с почти отцовской нежностью внимал рассказу Паши, как тот обмывал права в кругу друзей и как потом искал родной дом.

Старик вывел Пашу на дорогу и настрого сказал тому никуда не сворачивать, а идти все время прямо. Дойдя до большой дороги, поймать попутку и на ней доехать до города. Потому что дойти не получится. Тридцать километров – слишком длинный путь.

– Тридцать километров?! – ужаснулся Паша.

– Ну, может, тридцать пять… – как мог, успокоил его охранник.

А еще сторож дал Паше с собой в дорогу кусок колбасы и половину буханки хлеба. И воды. Сторож наполнил пустую бутылку водой и протянул Паше.

– Ну, – с грустью сказал он, – пора. Будешь в наших краях… заходи.

Паша клятвенно пообещал непременно заглянуть и пошел по дороге.

Идти было легко. Точнее, не так чтобы совсем легко и радостно, но легче. Легче, чем до встречи с добрым охранником, когда Паша одиноко бродил по лесу без надежды когда-либо вновь увидеть человеческие лица. И жажда уже не так сильно донимала молодого человека, а кусок колбасы придал ему новых сил. Никогда еще он не ел эстонскую колбасу с таким наслаждением. Сейчас она казалась ему даром с небес и уж точно вкуснее всех шашлыков мира, вместе взятых.

Выйдя на трассу, Паша начал тормозить попутку. Но то ли водители попадались черствые, то ли уж слишком был страшен вид перемазанного грязью Паши, только ему долго не удавалось остановить машину. Он уж было совсем отчаялся, когда отчетливо увидел, что грузовик показал правый поворот и начал притормаживать в ответ на поднятую Пашину руку. Молодой человек радостно бросился к КамАЗу. Теперь Паша четко видел, что это именно КамАЗ.

Он подбежал к открытой дверце и только хотел рассказать о жестокосердечной судьбе, закинувшей его, Пашу, так далеко от дома, как водитель, седоусый улыбчивый дядька, спросил:

– Права обмывал?

– Ага, – радостно закивал Паша, обрадованный, что ничего не придется объяснять: мужик попался понятливый.

И сразу, почти сразу Паша очень испугался. От седоусого дядьки повеяло чем-то таинственным и даже мистическим.

– А откуда?.. А как?! Как вы узнали?..

– Твои друзья рассказали, – засмеялся водитель.

– Какие друзья?

Шофер пояснил, что подобрал по дороге сначала одного парня. Очень пьяного парня, который рассказывал, как обмывал права и растерял своих товарищей. А потом подобрал второго. Но тот был грязным. Очень грязным.

– Почти, как ты… – пояснил седоусый. – Я его в кабину не пустил. И теперь они оба там в кузове сидят. Тебя тоже не пущу… пошли в кузов посажу…

А Паша и не огорчился, что в кабину его не пустили. Он даже обрадовался. Обрадовался тому, что так хорошо все скоро закончится.

Входить в квартиру через общую дверь Паша не решился. Не решился, потому что ключей в карманах не оказалось. Ключи были потеряны. Их не было. Следовательно, придется обязательно звонить. Звонить в звонок. А Паша не хотел. Не хотел этого. Совсем. Ему не хотелось беспокоить родителей. «Пусть себе спокойно отдыхают», – преданно подумал Паша. А еще он боялся, и боялся небезосновательно, что отец не будет ему рассказывать, как и что он делал в его годы, а сразу возьмет ремень со всеми вытекающими из него последствиями.

Паша жил на первом этаже, и, поскольку решеток на окнах не было, он решил проникнуть в квартиру через окно, а точнее, через окно в комнату сестры. Он слабо поцарапался в окно, но сестра услышала. Она включила ночник и раздвинула занавески. Паша нежно улыбнулся своей двенадцатилетней сестренке…

Крик, точнее, не крик, а визг, и даже дикий визг, огласил округу и поднял на уши весь дом. Сестра не узнала в перемазанном глиной существе своего брата. Ей показалось, что перед ней ангел ада из самой преисподней.

Мать и отец Паши, не смыкая глаз, ждали возвращения сына. Мама плакала и предлагала немедленно звонить в милицию. А отец предлагал не торопиться, немного подождать. Крик из комнаты Анюты вынудил их броситься к ней на помощь.

Паша стоял на месте. Скрываться больше не было смысла. В полосе света из комнаты он стоял прикованный к месту отчаянным криком сестры. Отец узнал Пашу. Он сразу узнал сына. Иван распахнул окно и, гневно вращая глазами из-под кустистых бровей, строго спросил: