Александр Нежный - Там, где престол сатаны. Том 2

Должно быть, что-то прояснилось в сознании Сергея Павловича. Он положил конец созерцанию более чем скромных видов града Сотникова, то бишь улицы Розы с березками, противоположных, в два этажа, домов с бедными занавесочками на окнах, поднявшейся за одним из них старой липы, пожарной каланчи, чья пустующая дозорная площадка поневоле вызывала опасения за судьбу города и его жителей, предоставленных произволу непредсказуемых стихий, и подошел к умывальнику. Из крана с хрипом и клекотом рванулась неровная струя. Он ополоснул лицо и потянул с крючка серое вафельное полотенце с черными штампами по краям. Затем скорым шагом безумно занятого человека покинул номер, сбежал по лестнице и вышел из гостиницы.

Однако почти сразу же вспомнил, что обещал зайти Игнатий Тихонович. Хлопнув себя по лбу и совершив крутой поворот, он вернулся и наказал дежурной, чтобы всем, кто будет его спрашивать, отвечать, что доктор Боголюбов отправился в юдоль печали. Круглые глупые карие глаза в ответ.

– Куда-куда?

Он объяснил. В интернат. Глубокий вздох, всколыхнувший большую грудь.

– Эта ли улица ведет к интернату? – запыхавшись, спросил Сергей Павлович у небритого сотниковского жителя средних лет, в задумчивости стоявшего на углу Розы и Героев-панфиловцев.

Долгим взором тот посмотрел. Наконец, довольно изучив доктора и признав его достойным общения, он для начала испросил закурить. Получив, осмотрев и покрутив в пальцах, он заложил папиросу за ухо и указующим жестом протянул загорелую на огородных работах руку.

– А вот, значит, по панфиловцам, мать их… До перекрестка. Там направо, улочка, хрен ее знает как. И, значит, упрешься.

Правду молвил. Пробежав героев-панфиловцев и свернув направо, минуту спустя Сергей Павлович не без робости вошел в покосившиеся ворота и остановился, выглядывая во дворе вчерашних знакомых. Что и кого он увидел? Деревянный одноэтажный дом справа, источавший запах кислых щей, памятный доктору с детства. Сиротство пахнет щами, он это понял давно. Лавочка возле. Сидя на ней, одноногий парень, мрачный, с черными сросшимися бровями, делавшими его еще мрачней, мрачно привинчивал набойки к каблукам поношенных женских туфель, за каковым процессом, не спуская глаз, наблюдал паренек помладше, с двумя ногами и двумя горбами – на спине и на груди, отчасти похожий на горбуна-Коляна, но явно не он. Проковыляла мимо на двух протезах и с палками в обеих руках девочка лет десяти с прелестным печальным монгольским личиком.

– Эльвир, – отвлекшись, глухо окликнул ее паренек с двумя горбами, – ты куда?

– Письмо… получить… я… иду, – морщась на каждом шагу, доверчиво отвечала Эльвира.

И, будто ворон, прокаркал горбун, скоро перестанут тебе писать. А почему – знаешь? Им легче не помнить. Помнить – совесть тревожить. А им зачем?

– Ты злой, – захлебнулась она, – ты все врешь! Тебя не любят, ты злой. А меня любят и скоро заберут!

– Сказать, когда тебя заберут?

Не отвечая, она с усилием ковыляла дальше. Правой палочкой, левой ножкой. Левой палочкой, правой ножкой. Быстрые мои ножки, где вы?! Какая я несчастная. Чурбаки вместо вас на всю жизнь.

– Сказать?! – ей вслед надрывался горбун и крепко стиснутым кулачком колотил по скамейке. – Когда ноги у тебя вырастут! Поняла?!

И тут же получил в ухо.

– Ты чего? – завопил он. – Охренел, скотина безногая?!

После второй затрещины он сполз с лавочки и, тяжко ступая, побрел прочь. Слезы по впалым щекам и острому подбородку. Слизывал их и шептал. Чтоб ты сдох. Чтоб тебе вторую ногу отпилили. Чтоб менты тебя отхерачили, когда ты нажрешься. Доктор Боголюбов кстати ему подвернулся.

– А ты чего уставился? Кино тебе тут задаром крутят?

Сергей Павлович молча возложил руку на его голову. Жесткие волосы цвета старой соломы.

– Да пошел ты! – горбун мотнул головой и своей длинной рукой оттолкнул подозрительную руку. Добрый дядя. Иди на хер своим деткам жопу подтирать.

Дальше отправился доктор, раздумывая между тем, не повернуть ли ему обратно в гостиницу и не скоротать ли вечер в беседах с Игнатием Тихоновичем, преимущественно о судьбах России, каковой теме, собственно, и посвящена его летопись, а также о бытии Бога, не высказав по сему вопросу утверждающего «да» или вызывающего «нет», у нас, как известно, не принято приступать даже к чаепитию, не прогуляться ли с ним в последний раз по граду Сотникову, хотя бы по променаду , откуда открывается чудный вид на Покшу, рощу, луга и монастырь, куда уже скоро предстоит ему пробираться, аки татю, под покровом ночи, а здесь? ради чего он явился? травить и без того уязвленное сердце? Вчерашний одноногий мальчик с обезьяньей ловкостью катил навстречу на велосипеде. Виден был впереди двухэтажный дом с облезшим серым фасадом.

Вот он входит. Доктор Боголюбов из Москвы, в Сотников буквально на три дня, с паломничеством на родину предков, зашел узнать, не нужна ли помощь? Помощь? Какая? Что в его силах предложить собранным здесь увечным щенкам? В качестве наглядного примера ему предъявлен меловобледный ребенок мужского пола с тонкой шейкой и, как одуванчик на стебельке, качающейся на ней большой головой. Исходящая от него удушливая вонь. Недержание. Spina bifilda cystica uverta . [50]Генетический дефект, грех родителей, яд воздуха и отрава воды. Изуродован уже в материнском чреве. Скажи мне откровенно, кто твой отец?

Па-а-а-а…

Парфений родил Кузьму, Кузьма родил Онуфрия, Онуфрий родил Константина, Константин взял Елену и родил Эдуарда, который по достижении совершеннолетия ушел в армию, где остался на сверхсрочной, получил погоны с четырьмя маленькими звездочками, отрастил двойной подбородок и большой живот, приходил к маме и ложился с ней в одну кровать, после чего она понесла. Где и кем он работал? В нашем поселке была фабрика смерти, он ее охранял. Что ты называешь фабрикой смерти? То, что нельзя назвать иначе, – завод по производству отравляющих веществ. А мама? Где она работала? На том же заводе уборщицей. Ты ее сын-первенец? Нет.

Ма-а-а…

Беззвучно разинул рот. Голова упала на грудь. В первой беременности гестоз [51]с отеками рук и ног и белком в моче. Тяжелые роды. Плод мужского пола (вес 2800 г, длина тела 53 см, окружность головы 34 см, окружность груди 32 см). Околоплодные воды грязно-зеленые. Спинномозговая грыжа с ликвореей . [52]Смерть спустя две недели после родов. Без имени. Заспиртован, помещен в колбу и передан в дар областному медицинскому институту. Вторая беременность прервана медицинским абортом. Глянув в таз, хорошо хлебнувший санитар растроганно оповестил: «А ведь девка была бы». Третья беременность год спустя. Произвела на свет плод мужского пола весом три килограмма сто граммов, окружность головы 35 см, груди – 34 см. Жил два месяца, умер. Диагноз патологоанатома: спинномозговая грыжа, гидроцефалия , [53] кахексия . [54]