Лев Александров - Две жизни

Сталин прервал Вознесенского:

— А Тимошенко говорит, что можем. Мы их быстро сомнем.

Тут же в поддержку гениального плана Вождя выступили Маленков и Берия. Маленков не упустил случая подчеркнуть несогласие Вознесенского с Вождем. Конечно, главным соперником Георгия Максимилиановича, карабкавшегося по узкой и крутой тропе на самый верх, был Жданов, но Вознесенский за последние годы сильно высунулся, — пора осадить. "Вознесенский всюду видит несуществующие трудности" сказал Маленков негромко. В сорок девятом это соперничество кончилось для Вознесенского пулей в затылок.

Вождь быстро подвел итог обсуждению:

— Итак, решено. Кто возражает?

Все молчали. По дороге к машинам Шапошников тихо сказал Жукову:

— Хозяин все решил заранее, Георгий Константинович, глупо было спорить. Директивы всем фронтам уже отправлены.

— Зачем тогда меня спрашивать?

— Не знаю, дорогой, не знаю. Значит нужно было.

Через пять дней был подписан приказ о генеральном и окончательном наступлении. Оно началось 18 января атаками на Ленинградском фронте и керченском направлении. Атаки эти быстро захлебнулись. Жуков командовал армиями, наступавшими на главном направлении, на Вязьму. Сталин не забыл его возражений 5 января. Перед началом наступления он неожиданно перевел Первую Ударную Армию, главную атакующую силу Жукова, в резерв Главного Командования. В ответ на отчаянный протест Жукова Вождь буркнул: "Частей у вас хватает, сосчитайте получше", — и повесил трубку.

Наступление провалилось. Немцы успешно атаковали наши слабые части. 33-я армия попала в окружение под Вязьмой. Три ее дивизии были уничтожены. Командарм, генерал Ефремов, застрелился. По предложению Маленкова Сталин послал Вторую Ударную Армию под командованием генерала Власова от Ржева, где она вела тяжелые бои, на север, освобождать Ленинград. В конце концов Армия попала в окружение у озера Ильмень, была рассеяна и сдалась врагу.

Все эти мелкие неудачи не отрезвили Вождя. Весной сорок второго он был во власти двух ошибочных концепций. Первая заключалась в том, что Гитлер снова нанесет главный удар на Москву. Поэтому основные силы советской армии были сосредоточены к западу и к югу от столицы в непосредственной ее близости. Эта ошибка обеспечила немцам успехи летнего наступления сорок второго года и, если бы не компенсирующая ошибка Фюрера (приказ 45, см. выше), могла бы стоить нашей стране гораздо дороже.

Вторая ошибка Вождя базировалась на иллюзорном убеждении в том, что Красная Армия достаточно сильна, чтобы предупредить немцев, начав общее наступление по всему фронту.

В конце марта Сталин вызвал в Кремль весь высший командный состав армии и предложил перейти от активной обороны к превентивным наступательным операциям. Не наученный горьким опытом Жуков снова возразил Вождю. Он сказал, что в настоящий момент у армии нет сил для всеобщего наступления. Можно локально наступать только к западу от Москвы, где немецких войск меньше, чем на юге. На остальных фронтах надо держать оборону.

Сталин сердито перебил: "Ждать нельзя. Нам нужны превентивные удары на широком фронте, а вы предлагаете полумеры".

Жуков продолжал спорить. Остальные командующие фронтами и Шапошников угрюмо молчали. Сталина поддержали два старших по чину из присутствующих военных — маршалы Ворошилов и Тимошенко. Они выступили за массированные удары на юго-западном и южном фронтах, где, как сказал товарищ Сталин, немецких сил не так уж много. Это сорвет планируемую Гитлером атаку на Москву.

Вождь не решился на этот раз полностью пренебречь мнением Жукова и приказал готовить не всеобщее наступление, а две ограниченные операции с целью взять Харьков и выгнать немцев из Крыма. С Крымом не вышло, а харьковское наступление, к сожалению, удалось провести. Несмотря на категорические возражения Жукова, план харьковской операции был утвержден 28 апреля. Командовал войсками Тимошенко, а комиссаром (членом Военного Совета) был генерал-лейтенант Н.С.Хрушев. Операция началась 12 мая 1942 года и началась блестяще. Немцы не оказывали сопротивления, войска наступали в пустоту и с ходу ворвались в Харьков. Хрущев и Тимошенко слали а Ставку восторженные реляции. Сталин сделал выговор Генштабу за то, что тот при обсуждении операции в конце марта не поддержал активно предложенный план. Радость была не долгой. Немцы планировали свой основной удар именно на этом участке фронта. Они отвели свои дивизии в стороны, и уже 17 мая стало ясно, что назревает катастрофа. 18 мая новый начальник Генштаба Василевский обратился к Сталину с просьбой разрешить прекратить наступление и отвести войска, находящиеся под угрозой окружения. Верховный отказал. На следующий день Хрущев с трудом сумел дозвониться к Сталину на Кунцевскую дачу. Вождь не захотел подойти к телефону, и с Хрущевым говорил Маленков. От имени Верховного Главнокомандующего он передал, чтобы и думать не смели об отступлении. Вероятно, все равно было уже поздно. Разгром наших войск уже начался. В окружении оказались полностью 6-я и 57-я армии и частично 9-я Армия.

О катастрофе Вождь узнал из перевода сводки немецких последних известий. Вызвал Хрущева в Москву. Разговор был коротким.

Сталин: Немцы передают, что они захватили в районе Харькова 200 тысяч пленных. Врут?

Хрушев: Нет, говорят правду.

Сталин: Поезжайте обратно.

Хрущев вернулся, хотя делать ему на фронте уже было нечего. Собрать немногочисленные остатки нескольких дивизий, успевших выскочить из окружения и блуждавших по степи, могли и без него.

Началась летняя кампания сорок второго года. Вермахт точно по графику осуществлял "Синий план". Когда стало ясно, что сосредоточение основных русских сил на севере серьезная стратегическая ошибка, Вождь впал в очередную депрессию. 12 июля создан Сталинградский фронт, во главе которого Сталин опять поставил Тимошенко и Хрущева. После приказа Фюрера 45 (23 июля), сделавшего бессмысленным "Синий план", армии Листа начали свой молниеносный и стратегически неоправданный марш-бросок на Кавказ. Был взят Ростов. Сталин подписал знаменитый приказ 28, в котором вся вина за неудачи возложена на солдат и офицеров армии, на которых "с презрением смотрит советский народ".

Весной сорок второго Вождь настаивал на немедленном открытии второго фронта в Европе. Он ошибочно считал, что если немцы снимут 40–50 дивизий, то Красная армия сможет победоносно завершить войну к концу года. Конечно, ни о каком втором фронте в Европе в этом году не могло быть и речи.

В августе сорок второго ситуация изменилась. 12 августа в Москву прилетели Черчилль и Гарриман. По мнению последнего Сталин был на грани срыва. В конце семичасовых переговоров с Гарриманом в присутствии только переводчиков, после многих фужеров водки Сталин сказал: "Война эта страшная, но кризис после коллективизации был страшнее. Четыре года не могли оправиться". Переговоры эти были очень важны. Речь шла главным образом о поставках продовольствия и вооружения в Советский Союз. До конца войны США передали СССР более 16 миллионов тонн груза, в том числе 427 тысяч грузовиков, 13 тысяч броневиков, 2,7 миллиона тонн авиационного бензина и 4,5 миллионов тонн продовольствия. Число боевых самолетов, переданных союзниками, превысило 15000, а танков — 10000.