Александр Покровский - Сквозь переборки

И сейчас же в комнату ворвался мальчишка, который влетел к нему на кровать и бросился его обнимать.

– Денис? У нас же нет детей!

– Дима! Это не смешно. Диня, оставь папу и иди собирай свои вещи. Сейчас идем на пляж.

– На пляж? Лена, мы же на севере… за Полярным кругом…

– Я тебя сейчас убью! – Лена шутливо набрасывается на него, смеется, мутузит кулаками, и он тоже смеется, уворачивается от ее ударов, подставляет спину.

– Больно же!

– Ну вот! Наконец-то проснулся.

Она убегает в длинный темный коридор. Он бросается за ней, догоняет, хватает ее в темноте, прижимается к ее телу. Он слышит, как бьется ее сердце, потом он находит губы.

– Дима, не надо.

– Но я хочу! – И он целует, целует, целует взахлеб. – Я жив? Жив?

– Кажется, да.

– Кажется или да? Расскажи. Ты должна мне рассказать.

– Что тебе рассказать?

– Все. Этого не может быть. Нет. Не верю. Такого не бывает.

– Все бывает, Дима, – Лена вдруг стала серьезной. – На свете есть только любовь. Все остальное – от любви.

– Дети, например.

– Да. Дети, например. Очень хорошие дети от любви.

– Но я же был болен.

– Когда?

– Неужели ты не помнишь? Моя последняя автономка. Мы шли, а потом мне начало казаться. Мне казалось. Видения. Ничего этого не было? Быть не может. Все же было. И все есть.

– Все, что было, все есть.

– Вот именно. Я не сразу это понял. Все, что было, никуда не делось. Оно есть. И есть всегда.

– Дима, ну хватит.

– Почему? Не хватит, – он стал ее целовать, потом…

– Дима, только не здесь.

– А если здесь?

Она впилась в него губами, сладкая мука прошла по телу, потом бросило в жар, она начала задыхаться.

– Дима…

– А где Денис?

– Он в своей комнате, собирает вещи. Мы идем на пляж.

– Папа, – донеслось откуда-то из глубины дома, – я беру ласты?

– Ласты? – спросил Дима.

– Ласты, – ответила Лена– и маски с трубками. Вы с ним ныряете.

– Ныряем?

Они неторопливо спускались с горы к морю, увешанные ластами, масками, трубками, полотенцами. Они шли и болтали – так, ни о чем – вокруг тропики, пальмы.

Было раннее утро. Солнце только что встало, еще не было жарко, было просто хорошо.

Вода – теплая, ласковая, а на дне – камни, раковины, рыбки.

Они выбежали из воды и бросились на песок. Дима повернулся и лег на спину. Солнце немедленно разогрело грудь, веки закрылись сами собой, тело расслабилось, все вокруг поплыло.

Когда Дима открыл глаза, то обнаружил себя в амбулатории. Он только что проснулся. Рядом был Женя.

– Проснулся? – Женя что-то наливал в стаканчик.

– Я на лодке?

– На лодке. А где ж еще?

– Как же так?

– А что такого? И я на лодке, как видишь.

– Какое сегодня число?

– Сутки до прихода в базу.

– Сутки?

– Да. Ровно через сутки в это же самое время в надводном положении, как и положено, мы войдем в нашу губу.

– В надводном положении?

– Дима, ты чего? Мы всегда входим в надводном положении.

– Вот оно что.

– Что?

– Как же я не подумал?

– О чем?

– Женя, мы же входим в базу в надводном положении.

– Конечно. Мы всегда так входим. Выпей это.

Дима выпил совершенно машинально.

– Женя!

– Ну, что еще?

– Что ты мне дал?

– Снотворное, конечно.

– Женя, с прошлого снотворного я проспал почти сутки.

– Вот и хорошо. Только не сутки, а шестнадцать часов. Ты в туалет вставал.

– В туалет? Я совсем не помню. Я вставал в туалет. Женя! Это будет в надводном положении!

– Дима! Конечно! Это всегда так бывает.

– Ты меня не понял. Авария будет в надводном положении, а мы с тобой думали, что в подводном! Как же я не сообразил… раньше…

– Хорошо, сообразил, молодец. Теперь спи!

– Подожди, Женя! Надо же предупредить.

– Кого?

– Всех. Всех надо предупредить!

Снотворное уже начало действовать.

– Верни меня, Женя! Дай что-нибудь. Не надо! Я не должен спать. Надо предупредить! В надводном! Разрежет в надводном! Ножом! Люди, Женя, погибнут. Я должен…

Тяжесть навалилась на все тело, голова упала на подушку, через секунду Дима уже спал.

– Пусть поспит. Все образуется. Завтра будем дома.

– Все будут дома, – сказала ему Лена.

Они сидели на веранде, пили чай.

– Все будут дома? – переспросил он.

– Да, – ответила она.

– К чему это ты сказала?

– Просто так. Вдруг подумалось. Это здорово, когда есть дом. Дом на песке.

– Почему на песке?

– Так говорят, когда все очень зыбко.

– Зыбко.

– Ненадежно. Зависит от случайности.

– От случайности зависит судьба.

– Да.

– Она и выбирает случайности.

– Она.

– Кто ты, Лена? – он внимательно на нее глядел.

– Я? Твоя жена, дурачок.

– Дурачок. Действительно. Ничего не понимаю. С глаз не спала пелена.

– А она спадет?

– Спадет. Иначе зачем это все? Все теряет смысл.

Легкий ветерок. Он только теперь ощутил легкий, мягкий, теплый ветерок.

– Хорошо, когда ветер, – сказал он после паузы.

– Ты все это заслужил.

– Ты полагаешь?

– Конечно.

– Лена, а ты из какого времени?

– Я из того, что случайно из прошлого попало в будущее.

– То есть все это я еще должен заслужить? Я правильно понял?

– Ты уже заслужил.

– Нет. Нужны повороты.

– Какие повороты?

– Ума. Он должен ворочаться, как сом в подсыхающем русле реки. Сом должен успеть. Успеет – покроется слизью и выживет. Не успеет – не выживет. Ум. Им нужен ум. Ум должен все время спасать тело. Не спасет– не нужен. Ему дадут умереть. Он уйдет, потому что не нужен. Потому что другому уму дается шанс. А этот умрет. Не хочешь умирать – предложи что-то новое. Новый поворот. Неожиданный.

– Для чего поворот?

– Для всего. Ум продлевает жизнь. Старовата мысль. Им нужен ум.

– Кому, Дима?

Он посмотрел на нее странно:

– А ты их не знаешь, Лена?

– Нет.

– Быть не может. Ты меня дурачишь.

Ты – одна из них. И я не зря тебя вижу. Все не зря. Мне все время хочется тебя потрогать.

– Ну и потрогай.

– Конечно. И это предусмотрено. Я понимаю. И ты такой же человек, как и я. И я могу трогать тебя сколько угодно. Все будет натуральным, а потом я проснусь.

– А ты хочешь проснуться?

Дима посмотрел на нее очень внимательно и ответил:

– Нет.

Все утонуло в тумане. Откуда только взялся этот туман – белый, густой. Он шел в тумане один. Лены нигде не было. Шаги его были слышны. Гулкие. Земли не было видно, но каждый шаг словно вколачивался в него.

Внезапно туман расступился, и он увидел море. Из полосы тумана показался нос судна. Это был сейнер. Он шел сквозь туман. Он услышал голоса:

– Есть «добро» на выход?

– Нет. Туман. Он скоро рассеется. Пойдем потихоньку, а там и «добро» получим.

«Где ж это „потихоньку“? Узлов пятнадцать идут!» – успел он подумать.

– Из-за чего не дают «добро»?