Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой

На улице заурчали снегоуборочные машины. Утро обещало быть ясным и ослепительно солнечным. Когда по экрану побежали заключительные титры четвертой передачи из цикла «Этот старый дом», близняшки выпрямили спины, потянулись и выключили телевизор. Одетые в купальные халаты с восточным рисунком, они постояли у окна, щурясь от солнца, и поглазели на Серафина Гарсию (сколько они себя помнили, он орудовал либо газонокосилкой, либо снегоочистителем), который расчищал подъездную дорожку. Завидев их, он помахал. Они помахали ему в ответ.

Тут зашевелились родители, но сестры знали, что это вовсе не предвещает их скорого подъема. По выходным Эди и Джек любили понежиться в постели. Накануне они славно повеселились в клубе «Онуэнция»; двойняшки слышали, что входная дверь хлопнула около трех часов ночи. («Все шиворот-навыворот, да? — в который раз сказала Джулия Валентине, — Это они должны о нас беспокоиться, ты согласна?») Как всегда по субботам, сестры принялись печь блинчики. Обычно они готовили целую стопку, чтобы Эди с Джеком могли, если будет аппетит, положить себе сколько душе угодно и разогреть в микроволновке. Джулия замешивала тесто, а Валентина, стоя у плиты, отливала бледно-желтые кругляши и наблюдала, как у них внутри набухают и лопаются воздушные пузыри. Ей нравилось переворачивать блинчики, подбрасывая их над сковородой. Она сделала пять штук для себя и пять для Джулии. Джулия сварила кофе. Позавтракали они за кухонной стойкой, среди африканских фиалок, рядом с банкой для печенья, сделанной в виде фигурки гнома.

После завтрака близнецы вымыли за собой посуду. Теперь можно было переодеться в джинсы и фуфайки с капюшоном и надпечаткой «Бейрат». (Так назывался местный колледж. Сестры проучились там один семестр, а потом заявили, что не желают впустую тратить время и отцовские деньги. Это было уже третье учебное заведение, где они недоучились. Сначала обе прошли по конкурсу в Корнелл; во втором семестре Джулия перестала ходить на лекции, а когда ее отчислили, Валентина вернулась домой вместе с сестрой. В университете штата Иллинойс они сдали летнюю сессию, но осенью Джулия отказалась приступать к занятиям.) По дорожке торопливо прошагал почтальон, который опустил корреспонденцию в дверную щель. Кипа почтовых отправлений с глухим стуком упала на пол в прихожей. Близнецы устремились туда.

Джулия схватила все сразу и начала метать печатную продукцию на обеденный стол.

— «Гончарный круг», «Упаковочные коробки и емкости», университетский справочник, «Антропология», маме какое-то письмо… и нам письмо?

На имя сестер почта приходила крайне редко; всю свою переписку они вели через интернет. Валентина взяла у Джулии толстый конверт. Взвесив его на ладони, она оценила качество бумаги. Джулия выхватила письмо у сестры. Они переглянулись.

— Из какой-то адвокатской конторы. Причем из Лондона.

Близнецы ни разу не бывали в Лондоне. Они вообще не выезжали за пределы Штатов. Лондон был родным городом их матери, но ни она, ни Джек не распространялись на эту тему. Эди давно стала американкой — она адаптировалась, точнее, почти адаптировалась; семья Пул жила в том пригороде Чикаго, который со дня своего основания претендовал на звание островка Англии. Близнецы замечали, что у Эди частенько прорезался акцент, когда она злилась или старалась произвести впечатление.

— Вскрывай, — поторопила Валентина.

Пальцы Джулии разорвали плотный клапан. Она подошла к окну гостиной, и Валентина последовала за ней по пятам. Остановившись за спиной сестры, Валентина опустила подбородок ей на плечо и обхватила за талию. Со стороны они сейчас напоминали двуглавую девушку. Джулия подняла письмо повыше, чтобы Валентине было лучше видно.

Джулии и Валентине Пул

Пембридж-роуд, дом 99

Лейк-Форест, II, 60035 США

Уважаемые

Джулия и Валентина Пул!

С прискорбием извещаю вас о смерти вашей тетушки, Элспет Элис Ноблин. Хотя вы с нею никогда не встречались, ей была небезразлична ваша судьба. В сентябре минувшего года, узнав о своей тяжелой, неизлечимой болезни, она составила новое завещание. Копия указанного документа прилагается. Вы наследуете ее имущество, за вычетом уплаты по долговым, налоговым и иным обязательствам; иными словами, все свое состояние она завещала вам, за исключением небольших сумм, завещанных родным и близким, а также благотворительным организациям. Вы сможете вступить в права наследства по достижении двадцати одного года.

Завещанное имущество может наследоваться вами при соблюдении нижеследующих условий.

Госпожа Ноблин являлась собственницей квартиры в Лондоне, расположенной по адресу: Вотреверс-Мьюз, Хайгейт, дом номер шесть. Дом примыкает к Хайгейтскому кладбищу со стороны Хайгейт-Вилледж; это весьма живописный район Лондона. Согласно воле завещательницы, вы сможете продать эту квартиру не ранее того, как обе проживете там в течение одного года.

По условиям завещания, никакая часть наследуемого имущества не может быть передана во владение сестре госпожи Ноблин, Эдвине, а также мужу Эдвины, Джеку (то есть вашим родителям). Кроме того, Эдвине и Джеку Пул запрещается входить в квартиру и обследовать находящееся в ней имущество.

Убедительно прошу уведомить меня, согласны ли вы принять наследство госпожи Ноблин на этих условиях. Если у вас возникнут какие-либо вопросы по поводу вышеизложенного, я всегда к вашим услугам.

Душеприказчиком госпожи Ноблин является Роберт Фэншоу. При условии принятия вами наследства вашей тетушки он будет вашим соседом, поскольку занимает квартиру этажом ниже. Господин Фэншоу сможет оказать вам содействие в делах, связанных с получением наследства.

С почтением,

Джулия и Валентина переглянулись. Джулия схватилась за следующую страницу. Как ни странно, почерк был разительно схож с почерком Эди.

Здравствуйте, милые Джулия и Валентина!

Надеялась, что смогу с вами познакомиться, но теперь это желание стало несбыточным. Полагаю, вы удивитесь, что я завещала свое скромное имущество не вашей матери, а вам. Основная причина такова: я возлагаю на вас определенные надежды. Хочу посмотреть, как вы распорядитесь наследством. Мне думается, это будет интересно, а может быть, даже увлекательно.

С вашей матерью мы не общаемся вот уже двадцать один год. Она, если пожелает, расскажет вам, почему так случилось. Возможно, условия завещания покажутся вам излишне жесткими; боюсь, вам придется сделать выбор — принимать их или не принимать. У меня нет намерения вносить разлад в вашу семью. Я просто пытаюсь защитить свою историю. Смерть плоха тем, что она как будто стирает человека с лица земли. А еще она плоха тем, что не позволяет увидеть дальнейший ход событий.