Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой

У нее никогда не возникало особого интереса к вопросам веры. Как и все, она принадлежала к англиканской церкви: полагала, что верит в Бога, но не считала нужным строить из себя истовую прихожанку. В церковь ее заносило редко: разве что на панихиды и венчания; оглядываясь назад, она раскаивалась в таком небрежении, тем более что церковь Святого Михаила находилась практически по соседству. «Жаль, — думала она, — что я не помню свои похороны». Видимо, во время похорон она стелилась по полу квартиры бесформенным туманом. Элспет задавалась вопросом: не следовало ли ей при жизни быть более набожной? Она задавалась вопросом: неужели ей суждено навечно застрять в четырех стенах? Она задавалась вопросом: способен ли на самоубийство тот, кто уже мертв?

Эди с Валентиной в домашней мастерской Эди сообща занимались шитьем. Была последняя суббота перед Рождеством; Джулия поехала с Джеком в город, чтобы помочь ему сделать покупки. Валентина прикалывала булавками выкройку платья к большому отрезу лилового шелка, стараясь расположить детали с умом. Она собиралась сшить два одинаковых наряда и переживала, что купила маловато шелка.

— Хорошо получается, — сказала Эди.

Комната нагрелась в лучах послеполуденного солнца, и Эди клонило в сон. Она дала Валентине свои лучшие ножницы и наблюдала, как сталь рассекает тонкую материю. Какой потрясающий звук — лезвием о лезвие. Валентина выкраивала детали и передавала их Эди, а та обводила контуры портновским копиром. Куски шелка переходили из рук в руки; работа спорилась благодаря многолетней практике. Когда разметка швов были закончена, они откололи выкройку и теми же булавками скололи платье целиком. Валентина села за швейную машинку и начала аккуратно строчить шелк, а Эди быстро раскроила второе платье.

— Мам, посмотри, — сказала Валентина.

Она приложила платье к груди. Юбка прилипла к коленям; по шелку с легким потрескиванием пробежало статическое электричество. Валентина еще не втачала рукава, а половину швов только прихватила на живую нитку; Эди подумала, что такое платье сошло бы за костюм феи для рождественского представления.

— Ты похожа на Золушку, — сказала она вслух.

— Правда? — Покрутившись перед зеркалом, Валентина улыбнулась своему отражению. — Мой любимый цвет.

— Тебе идет.

— Джулия хотела розовое.

Эди нахмурилась:

— Вот и надо было сшить ей розовое. А то будете выглядеть как танцовщицы из варьете.

Встретившись взглядом с матерью, Валентина отвела глаза.

— Чего зря стараться? Она бы все равно забрала себе мое.

— А ты не давай себя в обиду, родная моя.

Держа платье перед собой, Валентина вернулась к швейной машинке. Теперь можно было вшивать рукава.

— А Элспет тобой помыкала? Или у вас ты верховодила?

Эди заколебалась.

— Мы не… у нас было по-другому. — Разложив на столе детали второго платья, она стала намечать копиром линии швов. — Мы все делали вместе. Нам было неуютно порознь. Мне до сих пор ее не хватает.

Валентина замерла, ожидая продолжения. Но Эди только сказала:

— Пришли мне фотографии квартиры, ладно? Думаю, там сохранилось много родительских вещей; Элспет любила эту тяжеловесную викторианскую обстановку.

— Обязательно пришлю. — Валентина повернулась на стуле и выговорила: — Не хочу туда.

— Понимаю. Но отец прав: нельзя же вечно жить с родителями.

— Никто не спорит.

Эди улыбнулась:

— Вот и хорошо.

— На самом деле я бы всю жизнь сидела в этой комнате и шила.

— Такое бывает только в сказках.

Валентина рассмеялась:

— Да, я — Румпельштильцхен. [26]

— Не выдумывай, — сказала Эди.

Оставив на столе раскроенные детали, она подошла к дочери. Остановилась у нее за спиной, положила руки ей на плечи. Потом наклонилась и поцеловала Валентину в лоб.

— Ты у меня сказочная принцесса.

Валентина подняла голову и увидела перевернутое материнское лицо.

— В самом деле?

— Конечно, — ответила Эди. — И такой останешься.

— Значит, мы будем жить долго и счастливо?

— А как же иначе!

— О'кей.

Для Валентины это был миг откровения, в память врезалось: «Мы будем жить долго и счастливо? — А как же иначе!» Эди опять взялась за кройку, а Валентина втачала один рукав. Когда вернулись Джек и Джулия, они застали такую сцену: Валентина стояла в лиловом платье, а Эди сидела перед ней на корточках с полным ртом булавок, ровняя подол. Валентине стоило больших усилий не сорваться с места: ей хотелось закружиться, как на карусели, чтобы юбка раздулась колоколом. «Надену это платье на бал, — подумала она, — и принц пригласит меня на танец».

— Дай примерить, — потребовала Джулия.

— Нет, — процедила Эди сквозь частокол булавок — Валентина и рта раскрыть не успела. — Это для нее. Твое будет готово позже.

— Ладненько, — согласилась Джулия и побежала упаковывать купленные Джеком подарки.

— Учись, — сказала Эди Валентине. — Надо просто открыть рот и сказать «нет».

— Ладненько, — согласилась Валентина.

Она закружилась по комнате, и юбка раздулась колоколом. Эди рассмеялась.

Войдя к себе в комнату, Джек застал там близняшек, которые смотрели видео. Часы пробили полночь: обычно в такое время дом уже спал.

— Что-то знакомое, — сказал Джек. — Это что у вас?

— «Грязь и ярость», — ответила Джулия. — Документальный фильм про Sex Pistols. Вы с мамой нам на Рождество подарили.

— Ага.

Дочери заняли весь диван, поэтому Джек опустился в мягкое кресло. На него сразу накатила усталость. Джек всегда любил Рождество, но за ним наступали пустые и какие-то безрадостные дни. Настроение портилось еще и от того, что на днях девочки уезжали в Лондон. Как время летит. Через пять дней стукнет им двадцать один год — и прости-прощай.

— Как идут сборы? — поинтересовался он.

— Нормально, — ответила Валентина и выключила звук. — Только у нас будет перегруз багажа.

— Немудрено, — сказал Джек.

— Нам нужны адаптеры — ну, знаешь, чтобы там включать компьютеры и все такое. — Джулия подняла взгляд на Джека. — Можешь завтра отвезти нас в город?

— Конечно. Поужинаем в «Хевен-эт-севен». Мама с удовольствием присоединится.

Вот уже не одну неделю Эди ходила за близнецами по пятам, чтобы запомнить каждое движение, сохранить каждое словечко.

— Супер! По пути в «Уотер-тауэр» заскочим. Нам сапоги нужно купить.

Валентина не сводила глаз с Джонни Роттена, который молча шевелил губами. «Как придурочный. А свитерок у него — что надо». Они с сестрой основательно подготовились к переезду в Лондон: проштудировали путеводитель «Lonely Planet» и романы Чарльза Диккенса, составили списки вещей и сделали не одну попытку отыскать свое новое жилье через «Google Earth». Они без конца строили догадки касательно отношений тети Элспет с таинственным мистером Фэншоу и не уставали радоваться, что у них теперь есть счет в банке Ллойда, куда поступила кругленькая сумма. Почти все дела были завершены; от этого создавалось ощущение странной пустоты и удручающей безвестности. Валентина хотела либо уехать прямо сейчас, либо не уезжать вовсе.