Александр Покровский - Бортовой журнал 7

ЗРС С-300 ПМУ2 на судне не было. Между Россией в лице Рособоронэкспорта и Ираном существует легальный официальный контракт, частично оплаченный иранской стороной, на поставку этих ЗРС Ирану.

Одним из условий урегулирования ситуации вокруг «Arctic Sea» стало обещание Медведева президенту Израиля Пересу отказаться от выполнения данного контракта.

Перевалочная база контрабандистов в Алжире функционировала более года при участии местных коррумпированных чиновников.

В марте через нее из России были переданы ПЗРК «Игла» и выстрелы к ним венесуэльской стороне для последующей доставки в Колумбию террористической организации ФАРК. 2 августа спецслужбы Алжира произвели несколько арестов, и подпольный логистический узел завершил свое существование.

Экипаж «Arctic Sea» выступал только в роли перевозчика, люди не знали, какой именно груз находился на борту сухогруза. Их использовали «втемную».

Ну, теперь посыплется наша резидентура в Финляндии, если уже не посыпалась, так как такую отправку без прикрытия таможни осуществить нельзя. Так что молодец Латынина. Она первая сказала о контрабанде оружием. Аплодирую.

Замечательная, величайшая и главнейшая способность человека – умозаключать. Она состоит в нахождении взаимного соответствия или же несоответствия двух идей посредством третьей. Это почти как в кегельбане, где ядро, пущенное умелой рукой, находит-таки несколько кеглей для организации общей свалки.

А теперь представьте себе, что одна мысль рождается в одном ведомстве, а другая в другом. А потом они даже не сталкиваются, а продолжают жить себе, никогда не встречая друг друга. Это и называется государственным управлением.

Михаила Войтенко вынудили уехать из России. Позвонили и сказали: «Вали!»

А все из-за «Арктик Си». Он 8 августа дал информацию о захвате. Вроде бы это и не понравилось «лицам».

Единственный мужик настоящий был, который отстаивал право на работу и жизнь тысяч наших моряков, и того заставили уехать.

Стране не нужны честные люди? Да нет, то, что они не нужны, – это понятно, но как-то до этой поры все это рядилось в какие-то карнавальные одежды, что ли. Не торчало. Не было так явно видно.

Уехал Войтенко, а то б посадили. За что? Нашли б за что. У нас и фонарный столб можно посадить. За разглашение информации, например, представляющей государственный интерес.

Теперь он в Турции. Пересидит там какое-то время, а потом будет канючить по всей Европе: «Возьмите Христа ради!»

Вот оно, главное унижение России. Почему о нем никто не говорит, не пишет, не вопит?

Ведь это же унижение, ребята, – из страны выгоняют честных людей. Человек написал правду, а она не ко двору. Правда всегда не ко двору.

А кто-то все время заинтересован в создании светлого облика нашей державы.

Кто-то там, в НАТО, все время что-то отстаивает, кричит о том, что Россия теперь за каждого своего человека голову всем оборвет.

Ну вот он, человек, Войтенко его фамилия, а зовут Михаилом Дмитриевичем. Русский, несмотря на то, что на конце фамилии весит буква «о». Настоящий русский человек.

Ну так что, господа, пекущиеся обо всех что ни на есть русских, будете защищать человека?

А-а-а… кишка тонка. Вот ведь мразь, а? Будто я дерьма нажрался. Вот ведь как все действует. Обидно.

Где же ты, держава?! Ты меня слышишь?

Меня заподозрили в недостойном софиз. То есть раньше, скорее всего, мы имели дело с моим достойным софизмом, а теперь – с недостойным. Гм! Черт его знает. Аристотель полагал софистику недействительной,но кажущейся мудростью. Она произрастает на искаженном понимании подвижности вещей, она использует гибкость отражающих мир понятий. В софизме начальный посыл заключает в себе некоторую неточность, конечный вывод абсурден. А если изначально абсурдно абсолютно все?

«Я долго колебался между настоящими патриотами и псевдопатриотами. Я не знал, кому из них отдать предпочтение. А потом они смешались, перепутались. Кто же выведет меня из этого затруднения? Быть может, обвал, землетрясение или иная проказа?»

Профнепригодность. Это главное на сегодня качество. Невозможно делить деньги и служить государственным интересам – это разные вещи. Или деньги, или государство. Так что профнепригодность на сегодня в России приобретает масштабы стихийного бедствия. Не техногенная катастрофа, а профнепригодность.

МВД, ФСБ, армия и прочее – все кончилось. Ушли те, кто знал, как надо. Остались мыльные пузыри. Они еще могут, конечно, человека на улице палкой убить, но это будет не преступник, не враг и даже не «вероятный противник».

Это будет тот, собственно, гражданин, охранять которого они присягу давали.

Нет промышленности, сельского хозяйства, образования и далее по списку. Ничего нет, а что есть, то в три раза дороже, чем за рубежом.

Нет законов. Никаких. Потому что это не законы – их никто не понимает без переводчика. Не понимает, не принимает и не исполняет. Правда, можно любого взять на улице и посадить, но это от бескормицы. Хочется кормиться, а те, что на улице, – это и есть пища.

Мы – пища.

И чтоб съесть всех, пока не разбежались, нужны маневры: танцы, карнавалы, праздники города или же война. Небольшая. Но победоносная. Или мы ее таковой объявим.

Когда начали воевать с Грузией, я понял, что это кошмар, а все остальные поняли почему-то, что это победа, что это армия.

А с электричеством беда. Цены – 2,31 рубль за киловатт – это беда.

На Украине почти в два раза дешевле.

И всюду приходят не специалисты, а топ-менеджеры.

За что ни возьмись. Экономика – крупные специалисты – в один миг сожрали все запасы. Политика – ни одного союзника, кроме армии, которой нет, и флота, которого почти нет.

Страна топ-менеджеров и гидроударов.

Что ни день, то удар.

Ничего нет своего, так что ничего не жаль.

А песню «Если завтра война» можно петь уже сегодня, потому что завтра все могут ринуться куда-то, ослепленные тем обстоятельством, что парад на Красной площади прошел очень удачно, и захватить какой-нибудь беспризорный маяк.

Да сподобится его душа вечного мира и покоя.

За что сподобится?

За все. Он так много сделал, а еще больше он не сделал.

Не сделал ничего плохого, отвратительного, дурно пахнувшего. А ведь мог сделать, мог. Как только представлю себе его лицо, подбородок и челку, так сразу и понимаю, что мог. Но не стал. Вот ведь какое благородство.