Александр Покровский - Бортовой журнал 7

Мне кажется, что к этому добавить нечего.

И еще мне попадались выписки из доклада соответствующих ведомств в Конгресс США, где было сказано, что, мол, ракетные установки с ЯБП (ядерный боеприпас) России уничтожаются на месте за такое-то время, а подводных лодок (у России) столько-то (8), а реально надо опасаться только этих (4), но и они в море не выйдут, потому что будут утоплены у пирса в такое-то время.

Вот, как я понимаю, настоящая работа Генштаба. Все под контролем.

И не только (как мне кажется) ракеты России.

Вот это и называется боеготовностью – все расписано до минуты.

Мы теперь в Германии дизельные лодки покупать будем. Не хватает своего – покупаем чужое. На мой взгляд, в этом нет ничего страшного. Боеготовность – это готовность отразить первый удар. У нас для отражения первого удара ничего нет. А из пяти дизельных лодок, построенных в России в последние годы, ни одной не построили для собственных ВС. Самое время закупать их в Германии.

Я вот о чем все время думаю: а нет ли во всех этих моих размышлениях относительно нашей боеготовности военной тайны? И вот к какому выводу я пришел: есть. Есть в моих выводах военная тайна. Их даже не одна, а целых две.

Первая и главная военная тайна, о которой еще Гайдар говорил: Красная Армия всегда опаздывает.

Вторая тайна: Запад в курсе, а наш главнокомандующий нет – у нас с любым вооружением просто беда.

Случай с «Финской кампании», с начала которой исполняется 70 лет.

Рассказано командиром пулеметной роты, получившим в ту войну две пули в грудь, парализовавшие правую часть его тела.

Вот его рассказ: «Из-за сильных морозов бойцам Красной Армии выдавали водку. И вот однажды на участке полуторка, груженная водкой, проскочила линию наших войск и выскочила на нейтральную полосу.

Водитель и сопровождающий были убиты огнем финнов, посчитавших это за прорыв русских. Слух о том, что посередине окопов стоит машина, полная ящиков с водкой, сразу стала известна по обе линии фронта. Ночью к машине с нашей стороны и со стороны финнов поползли сначала разведчики, а потом и неорганизованные группы солдат. Ни один человек не вернулся. Как рассказывал дед, ни русские, ни финны не применяли оружие, чтобы не разбить бутылки. В полной темноте они шли врукопашную с одними ножами. Убивали друг друга молча. Потери с обеих сторон пошли огромные. Через трое суток, когда вокруг машины лежал не один десяток трупов, командование Красной Армии приняло решение расстрелять машину из пушек. Больше ночных потерь на нейтральной полосе не было».

Всякий чиновник представляется мне чужеземцем на муле. Он едет, а по обеим сторонам дороги люди, люди. А чиновник пустил поводья своего животного, сложил руки на груди, как святой (мул тем временем бредет себе и бредет), и говорит: «Все клевета и разочарование!» «Как? – спрашивают его. – Не расслышали!» – «Все клевета!» – «Так мы же ничего не сказали!» – «Все равно клевета!»

Говорят, что где-то в далекой Сибири видели одинокого, но порядочного чиновника. Вот и я все думаю, не зовут ли его Салтыков-Щедрин?

Думаю, все дело в носе. В особом носе.

У чиновника должен быть особый нос, внутреннее устройство которого неповторимо. Место начала его на лице, спинка (с горбинкой или без), кончик, колумелла, а также боковые поверхности, которые внизу переходят в крылья носа, – все это не так, как у людей. Все это ярче выражено.

Все это тоньше, глубже, сложнее.

Такой нос не теряет нюх.

Эта страна приучена бежать только в одну сторону.

Тут если целуют, то до смерти.

А если и находят нечто, кажущееся симпэтичным, то сейчас же считают это панацеей от всех бед.

Теперь все увлечены энергосберегающими лампочками. Я о них слышу везде – в поезде (энергетики едут с совещания), в подъезде (электрики матерятся), по телевизору – тут все время интервью дают какие-то жирные электрические тетки.

И говорят те тетки только о том, сколько им удалось сэкономить.

А я хочу сказать не о пользе экономии, а о вреде, потому что именно о вреде все и забывают, когда хотят сэкономить.

Прежде всего эти лампочки вредны для людей с фоточувствительной кожей и младенцев – облучение от них более интенсивное, так что рак кожи очень даже может быть.

А еще – сыпь, экземы, псориаз, отеки (список далеко не полный).

А еще они у эпилептиков вызывают мигрень и головокружение.

А еще, как считают ученые, от них исходит вредное электромагнитное излучение – до 300 Мгц. То есть в квартирах с низкими потолками их применять нельзя, потому как до темечка человеческого там ой как недалеко.

И на столе их лучше не ставить – глаза надо беречь.

А еще – в этих лампочках содержится 4–5 мг высокотоксичной ртути. Так что расколотил лампочку – и быстренько бросился на очень долгое время проветривать помещение.

И в мусоропровод их выбрасывать нельзя. Нужны пункты утилизации – а их по стране раз, два и обчелся. Да и сама организация этой самой утилизации в России не отработана.

Тут надо, чтоб человек был заинтересован не выбросить лампочку, а принести ее в магазин и там уже обменять на новую, выиграв при этом в цене.

И надо, чтоб магазин был заинтересован в сборе таких отработанных лампочек.

Возможно ли это в России? Нет. Все уйдет на помойки.

А с помоек – в почву.

А из нее – в воздух, в воду, в животных, в человека.

К чему это приведет?

К новым, пока еще неизвестным науке заболеваниям.

Так что ждем.

Клянусь святой Радагундой, как хочется перемен!

Как хочется их ощутить, чтоб, то есть защекотало в носу и по нервам!

И чтоб пупырышками все тело пошло от макушки и до самых пяток!

А давайте введем смертную казнь. Ненадолго. Введем и посмотрим – как это. Может быть, что-то изменится? То есть не будем ничего особенно ломать – ни суд, ни прокуратуру, ни милицию, только немного смертной казни – и поглядим. Убьем немножко людей – они же ужасны – и посмотрим, что будет с остальными ужасными людьми. Вдруг они от этого станут прекрасными.