Сергей Карамов - Путешествие из Неопределенности в Неизвестность

– Фамилия!

– Галилей! – вдруг придумал я себе фамилию.

– Та-ак, интересно как! – почесал затылок милиционер, внимательно глядя на меня. – Еще и иностранец ты? Да?

– Да…

– Откуда приехал к нам? Ну, шпион, говори!

– Из Италии!

– Отлично, – потирал руки милиционер, продолжая записывать мои «показания», – с какой целью к нам заслали тебя?

– Кто заслал?

– Твои начальники в Италии! Еще и попугая вредного дали тебе!

Молчание.

– Чего молчим, Галилей?

Молчание вновь.

– Чего молчим, Галилей? И как твое имя?

– Галилео, – ответил я, пытаясь не засмеяться.

– Хорошо, Галилео Галилей, – продолжал записывать милиционер, – а это твои настоящие имя и фамилия или шпионские клички?

– Нет, это настоящие имя и фамилия, – бодро ответил я.

– А клички есть?

Молчание.

– Ну, чё молчишь? Отвечай!

Не сказать же ему, что придумываю сейчас свою «шпионскую „кличку.

– Ну, какая кличка твоя? Живо говори!..

– Конан Дойль! – ответил я, еле сдерживаясь от распирающего смеха.

– А не врешь?

– Нет…

– Отлично, – продолжал довольный милиционер, расплываясь в широкой улыбке и предлагая мне расписаться в моих показаниях.

После паузы он спросил меня:

– А что это в твоем пакете лежит?

– Книга…

– Какая?

Я вытащил книгу и отдал ее милиционеру.

– „Собака Баскервилей“, – медленно прочел он, – да… Нет, мне это не интересно, книг по собаководству я не читаю!

Молчание.

– Итак, Галилео Галилей, – продолжал он, – какая твоя шпионская кличка?

– Конан Дойль! – снова ответил я, еле удерживаясь от смеха.

– Ах, да, – хлопнул себя по лбу милиционер, – я же записал твою кличку. А адрес твой какой? – www. vasilii.ru!

– Точно это твой адрес? – недоверчиво спросил милиционер, пытаясь записать иностранный адрес.

– Точно!

– А это твой адрес в Италии?

– Да, – ответил я, – мой адрес в Италии…

– Гм, вот какие… (нецензурщина) адреса… у них (нецензурщина)… тама…

Молчание.

– А ты часом два дня назад банк не грабил?

– Нет…

– Может, все-таки грабил, а?

Молчание.

– Ну, признавайся, Галилей!

Честно говоря, я не знал, что ответить ему, что далее делать мне и как выпутаться из очередной нелепой ситуации.

– Говори, Галилей по кличке Конан Дойль, а то я тебя сейчас в карцер посажу, – настаивал милиционер, – ну!..

Молчание.

Внезапно он стал искать рацию, чтобы передать по ней известие своему начальству.

– Алло, это я, Никудышкин, – начал быстро милиционер, вставая с койки, – я сейчас арестовал одного типа… Нет, я в вагоне… да, в купе сижу с Галилеем!

После короткой паузы милиционер Никудышкин снова повторил, что он находится в купе с задержанным им шпионом из Италии Галилео Галилеем по кличке Конан Дойль. И далее Никулышкин сообщил своему начальнику, что он в купе один с шпионом сидит и не знает, что ему дальше делать.

– Что мне делать? – спрашивал в который раз Никудышкин, продолжая стоять в купе.

После крика в рации и короткой паузы Никудышкин попытался открыть рот для ответа:

– Да я… я… простите меня, Пал Палыч, я понимаю, что сегодня пятница… да, вечер уже… да… но мне… что….Слушаюсь, Пал Палыч! Я понял, Пал Палыч! Но я один… да,… да…. Понял вас, Пал Палыч! Жду подкрепления, Пал Палыч!

Положив рацию на полку, Никудышкин вздохнул, закуривая в купе и не смотря на меня.

– Ну, какие указания от Пал Палыча? – спросил я.

Никудышкин не ответил мне, продолжая курить.

– А зачем здесь курить?

– Ты это, шпион Галилей, мне не указ, – грубо ответил мне Никудышкин. – Тихо сиди, сейчас придут к тебе еще гости из нашей конторы! Ты нам во всем сознаешься!

– Интересно, – усмехнулся я, – в чем же я должен сознаться?

– У тебя есть сотовый телефон?

– А что, иметь сотовый телефон – это уже преступление?

– Не задавай мне вопрос вместо ответа на мой вопрос! – рассердился Никудышкин, пуская дым прямо мне в лицо. – Отвечай быстро мне: есть телефон у тебя или нет?

– Есть.

– Отлично, Галилей! Отлично, шпион по кличке Конан Дойль! – обрадовался Никудышкин, почти ласково смотря на меня и прекращая курить сигарету.

– Почему отлично? – не понял я.

– Потом поймешь, когда наши приедут, – обрадовано ответил Никудышкин, потирая руки. – Потом поймешь, а пока сиди молча….

Но молча сидеть не пришлось, так как Маэстро встряхнул перьями, начиная снова орать:

– Абсурд!! Имитация!! Бред!! Дебилизация!! Кастрация!! Монетизация!! Инфляция!!

Всё хорошо!! Инфляция!! Всё хорошо!! ЖКХ, ха-ха-ха!! Всё хорошо!!

– Черт, ты прекрати его попугайские выкрики! – заорал Никудышкин.

– Как это сделать? – усмехнулся я. – Это не человек, это птица. Как этого понять нельзя?

– А я разве не могу это понять?! – орал Никудышкин, ища пистолет. – Я этого шпионского попугая пристрелю!

А Маэстро, взлетая высоко вверх, продолжал свой концерт:

– Бред!! ЖКХ, ха-ха-ха!! Шумим, братцы, шумим!.. Нефть дорожает, цены взлетают!!.. Дебилизация!! Инфляция!! Всё хорошо!! А судьи кто?! Всё хорошо!!..

– Прекратить немедленно! – Никудышкин вскочил, бросив блокнот и целясь в попугая.

– Бред!! Шумим, братцы, шумим!! Абсурд!! Сувенирная демократия!! Где министр по таблеткам? Всё хорошо!! Молчить террористов!!.. Имитация!! Кастрация!! Дебилизация!! Прострация!! Монетизация!! Модерация!! Перезагрузка!! Матрица!! Абсурд!! Всё хорошо!!

– Молчать!! – орал Никудышкин, начиная стрелять в попугая.

Я корчился от смеха, так как нельзя было спокойно смотреть, как недалекий и ограниченный в развитии милиционер пытался застрелить храброго попугая, который упрямо повторял заученные фразы.

Наконец, через минут пять усталый Никудышкин уселся на нижнюю полку напротив меня, кладя пистолет рядом с собой.

Я сочувственно вздохнул, разводя руками.

– Ты это чего? – не понял Никудышкин.

– Сочувствую вам, – ответил я, – что я могу еще поделать?

– Что, что, – передразнил меня Никудышкин, тяжело дыша, – поймать надо этого поганого попугая и застрелить!

– Зачем такая жестокость?

После паузы милиционер снова продолжал вести допрос:

– Итак, шпион Галилео Галилей, признавайся мне сейчас!

– В чем?

– Во всем, что я скажу, а то потом в отделении хуже будет, – зло ответил Никудышкин, морща брови. – Ясно?

– Не совсем, – ответил как можно спокойнее я, – там у вас в отделении всех бьют дубинками или просто руками и ногами? Всех временно задержанных? Чтобы побыстрее они сознавались во всех грехах?

– Прекрати молоть всякий вздор, Галилей, – остановил меня Никудышкин, начиная курить сигарету и пуская дым прямо в мое лицо. – Лучше самому сознаться, так будет лучше именно для тебя! Подумай, время еще есть.

– И сколько у меня времени?

– Минут десять, потом из отделения придут, а сейчас можно чистосердечно мне признаться в содеянных всех преступлениях!