Сергей Карамов - Путешествие из Неопределенности в Неизвестность

– Молчать! – грубо прервал меня Никудышкин.

Он стал листать свой блокнот, что-то читая.

Молчание.

– А ты, Галилей, в прошлом году не грабил городской банк?

– Отнюдь, – честно признался я.

– Честно?

– Честно, не грабил…

– А если подумать?

– Я всегда думаю, прежде чем ответить!

Молчание.

– А в этом году ты был в нашей стране?

– Был.

– Очень хорошо, – оживился Никудышкин, потирая руки и весело смотря на меня, – тогда лучше тебе сразу признаться.

– В чем?

– В этом году ты ограбил автоколонну дальнобойщиков, остановил сразу целых десять грузовиков и ограбил… Там везли магнитофоны и телевизоры! – радостно сообщил мне Никудышкин, вновь закуривая сигарету.

– И это я всё совершил?

– Конечно…

– И я один ограбил целую автоколонну дальнобойщиков?

– Да! – весело сообщил мне милиционер, пуская дым мне в лицо.

– А еще что я совершил?

– Этого… мало?

– Нет, просто интересно, что мне сообщат в этом удивительном поезде, – хладнокровно ответил я, пытаясь быть спокойным и не закричать.

– Хорошо, сейчас тебе сообщу все твои преступления, шпион Галилей! – ответил мне Никудышкин, бросая курить и снова читая записи в своем блокноте. – Итак, ты… ты полмесяца назад изнасиловал десять женщин…

– Только десять или больше?

– Мало тебе десяти? – удивился Никудышкин, поднимая голову и внимательно смотря на меня. – Ты это… чего? Ты… ты смеешься над представителем власти?!

– Отнюдь!

– Чего это ты мне заладил «отнюдь» да «отнюдь»? Нельзя мне просто отвечать: да или нет?

Молчание.

– Это мне напомнило один анекдот, – усмехнулся я.

– Что напомнило?

– Один анекдот есть, – ответил я.

– Какой?

– Сейчас я расскажу… Приходит один мент… один милиционер в квартиру одного самогонщика и говорит: «Ну, опять гонишь?» «Нет», – отвечает тот. «Но аппарат для производства самогона у тебя же есть?» – настаивал милиционер. «Есть….» «Ну?» Тогда допрашиваемый ответил: «Если так, то и за изнасилование меня хватай!» «А ты еще кого-то изнасиловал?» «Нет, – ответил с умешкой мужчина, – но ведь возможности есть… аппарат для этого есть?»

Никудышкин засмеялся.

– А когда твое начальство придет? – спросил я.

– Не терпится тебе его увидеть? – засмеялся снова Никудышкин. – Скоро явится… Лучше сейчас мне сознаться, а я тебе помогу… Помогу разместиться в хорошей камере, еще чем-то помогу, если ты во всем сознаешься.

Мне так надоел этот недалекий милиционер, его постоянные попытки склонить меня к признанию, что я не выдержал и решил его еще раз разыграть:

– Хорошо…

– Ну, начинаешь мне признаваться или нет? – нетерпеливо спросил Никудышкин, не веря пока в собственную удачу.

– Да…

– Хорошо, Галилео Галилей, хорошо… Итак, всё по порядку излагай мне, а я буду записывать все твои преступления.

– Я ограбил колонну дальнобойщиков и утащил все их магнитофоны, все телевизоры…

– Стоп, не так быстро диктуй мне! – Никудышкин взял ручку и стал записывать мои «показания» в блокнот. – Итак, ограбил колонну дальнобойщиков, хорошо…

– Хорошо, что ограбил?

– Ты это… к словам моим не придирайся! – раздраженно ответил Никудышкин, держа блокнот в руках, – дальше чего ты там натворил?

– Банк я ограбил…

– Когда и где?

– Один банк в этом году, в прошлом году – целых пять банков ограбил…

– Так, так… Не так быстро диктуй, Галилей, – произнес радостный Никудышкин, продолжая записывать мои слова в блокнот. – И что еще?

Молчание.

– Еще чего ты натворил? Забыл?

После короткого молчания:

– В этом году я ограбил почти весь Эрмитаж!

– Хорошо, – обрадованно произнес Никудышкин, записывая в блокнот мои слова, – молодец ты какой!.. Когда ты его ограбил?

– В этом году.

– И он не заявил в милицию? – машинально спросил Никудышкин, не прислушиваясь почти к моим словам или не зная, как я понял, что такое Эрмитаж.

– Кто?

– Ну, этот Эрмитаж, которого ты ограбил?

– Нет, он не заявил, молчал весь год, – еле сдерживаясь от смеха, ответил я.

– И что дальше?

– Еще нужно?

– Если есть что, – бодро ответил мне Никудышкин, – итак?

– Даже не знаю, как и сказать…

– А ты честно излагай!

– Ладно, – продолжал я, – честно излагаю… Хотел подкоп прорыть в Москве…

– Да-а?

– Подкоп… Сначала не вышло, но потом…

– А потом ты сделал его? – почти ликующе спросил Никудышкин, дрожащей рукой записывая в блокнот очередное мое «признание».

– Да, вышло.

– И ты его прорыл, Галилей?

– Да, прорыл…

– И где, Галилей?

– В Кремле!

Молчание.

– ??

– В Кремле!

– И… никто… никто тебя там не заметил?!

– Никто, ведь я всех загипнотизировал… А некоторых отправил в мир иной.

– Та-ак, хорошо, Галилей, ты мне начинаешь нравиться, очень нравиться! – объявил радостный Никудышкин, смотря на меня почти, как на любимого брата. – Молодец, так держать… то есть, черт… так нельзя же? Сколько ты, Галилей, преступлений у нас в стране совершил? И тебе совсем не стыдно?

После короткой паузы:

– И дальше что ты натворил там?

– Где?

– В Кремле!

– Подкоп прорыл я.

– Где?

– Говорю же: в Кремле! Под одной башней белой… Долго я работал, но все-таки прорыл его…

– Молодец ты какой! Это всё тянет на много лет! А я премию большую получу за твою поимку! – молвил радостный Никудышкин, но потом спохватился и стал меня ругать.

Дверь купе с шумом резко раскрылась и в него вошли двое человек в милицейской форме.

Увидев вошедших, Никудышкин быстро поднялся, давая им честь и бодро рапортуя, что арестовал одного шпиона Галилео Галилея из Италии и записывает его чистосердечное признание.

Один из вошедших был лет около шестидесяти, среднего роста, с седыми волосами, в форме полковника милиции. Другой был немного помоложе первого, высокого роста, в форме капитана.

Полковник быстро уселся рядом с Никудышкином, читая его записи в блокноте.

– Пал Палыч, – сообщал радостный Никудышкин, показывая в мою сторону, – это я его нашел, я обнаружил этого шпиона, вот мои записи… Почитайте…

– Прекрати ты болтать! – грубо прервал его Пал Палыч. – Докладывай мне по порядку!

– Есть!

– Откуда здесь взялся шпион из Италии?

Капитан, пришедший вместе с Пал Палычем, спросил Никудышкина:

– А как ты его вообще нашел?

– Я его в первый раз увидел на телепередаче «Счастливая семья», где я был. Там я его увидел, слышал, как он говорит: «Хочу в Париж!»

– Разве желание быть в Париже сейчас является преступлением? – усмехнулся я.

После короткой паузы Пал Палыч спросил Никудышкина:

– Скажи, а как зовут твоего шпиона?

– Галилео Галилей!

Молчание.

Пал Палыч минуту смотрел внимательно на старательного и бодро говорящего Никудышкина, после чего спросил, вздыхая: