Александр Покровский - Тропик лейтенанта. Пиратское рондо

– Цели поражены.

– Осветите их прожекторами.

Свет метнулся в ту сторону, где раньше были катера, – ничего не говорило о том, что еще минуту назад, переполненные людьми, они шли на абордаж.

– Никого?

– Никого.

– Что филиппинцы?

– Благодарят за помощь.

– Хорошо, идем дальше.

Несколько охотников даяков начинают ритуальные танцы. Они в боевой раскраске. Они медленно начинают. Они сходятся, расходятся, кружат, пританцовывают – все это под крики, пение. Потом начинается бой между двумя даяками. Все остальные их подбадривают, а эти двое кружат, делают выпады в сторону друг друга. Они вооружены клевангами – длинными, почти метровыми мечами, напоминающими мачете. И еще они держат писау – длинный, тонкий нож, изогнутый почти под прямым углом. Его держат пальцами ноги.

Танцоры сходятся, расходятся, темп движений увеличивается, крики нарастают.

– Долго еще? – Хасан обращается к своему брату. Они стоят и наблюдают за танцами даяков.

– Сейчас. Закончат ритуал, и начнем.

– Быстрей!

Плантация напоминала растревоженный улей: все бегали, кричали – суета, собаки, лай – все собирались в погоню.

Хасан с братом, взвод автоматчиков и несколько проводников даяков, охотников за головами.

Весь этот гам наконец вместе со всеми собравшимися устремился к лесу. Собаки взяли след.

Раздался громкий крик. Крик повторился. Теперь кричали несколько существ. На Аю это не произвело никакого впечатления.

– Кто это тащ-ка?

– …

– Гиббоны, – объяснила Аю. – не страшно.

Она, проходя мимо трухлявого пня, ловко вонзила в него нож – пень развалился. Внутри него оказалось полно крупных белых гусениц. Аю немедленно отправила в рот пригоршню гусениц, потом знаками пригласила всех отведать это лакомство.

– Тащ-ка! Это надо есть?

– Не надо! – Бузык тут же последовал совету Аю. – Не ешь, я за тебя съем.

После этого на бедных гусениц набросились со всех сторон.

– Петров!

– Я!

– Ты можешь почувствовать, что за тобой погоня?

– Могу.

– Как это?

– Птицы. Они передают друг другу по цепочке.

– А сейчас что они передают?

Петров прислушался. Бузык прислушался, но ничего необычного не услышал.

– Они передают, что за нами уже пошли.

– С собаками?

– С собаками.

Отношение к морякам наших посольских в Джакарте – верх радушия.

Русские за границей – на удивление дружный народ. На всю Джакарту русских – 160 человек. Само собой, надоесть друг другу они успели хуже горькой редьки, а больше общаться не с кем: Запад нас не сильно жалует и никуда не приглашает, а с местными получается плохо-слишком разный менталитет. А тут – полторы тысячи отборных русских мужиков в красивой форме, которые к тому же новички в стране, которую ты знаешь как свои пять пальцев! Это событие! Офицеров приглашают в гости в «замок Урфина Джюса» – так на посольском жаргоне называют наше посольство за своеобразную архитектуру.

Обеды, приемы, причем не протокольные, а от души.

– Эти ананасы самые лучшие в Индонезии. Они выращены на вулканическом склоне.

Посольские объясняют, что брать сувениры в супермаркетах – непозволительная роскошь.

– Лучше всего затовариваться на блошином рынке на улице Джалан Сурабайа.

Впрочем, сразу же поясняется, что без кого-нибудь из посольских, привыкших к местной торговле и закаленных в рыночных баталиях, туда лучше не соваться.

С нашей компанией офицеров на рынок отправляется одна посольская дама. Сразу после открытия двери машины на офицеров набрасываются штук пять продавцов с разной сувенирной продукцией. Начинается представление.

Офицеры предупреждены: говорить надо только с сопровождающей дамой и только вполголоса, сделав морду кирпичом. Все переговоры будет вести она.

Одному из офицеров понравился крис – традиционный яванский кинжал с волнистым лезвием. За него у офицера просят 200 баксов.

Посольская дама поднимает к небу глаза и начинает что-то жалобно выть речитативом по-индонезийски. Сама она при этом тянет офицера дальше по рынку – цена немедленно падает до 100 баксов.

Число продавцов вокруг них вырастает до двадцати – двадцати пяти, и все они с обнаженными кинжалами самых разных форм и размеров.

Речитатив дамы усиливается, из глаз вот-вот хлынут слезы – 50 баксов. Все это движется за ними по рынку, не отставая.

Они заходят в «бутик» – двадцатифутовый железный контейнер, набитый всякой всячиной. У выхода их уже ожидают человек тридцать-сорок продавцов-кинжальщиков (плюс сколько-то продавцов с прочим товаром).

Выйдя на улицу, дама начинает активно жестикулировать, трещит как пулемет и делает в сторону кинжала оскорбительные жесты – 30 баксов. Офицер спрашивает: ну как? Ему отвечают: цена нормальная, соглашайся.

Покупается заветный кинжал, после чего бочком-бочком все прорываются сквозь толпу тыкающих кинжалами в лицо продавцов к машине.

Отдышались. Времени прошло минут пятнадцать, а все устали, как после вагона дров. Посольская дама объясняет: нам тоже тяжело торговаться, но неприятно, когда согласишься на высокую цену, а тебе вслед плюют – идиот!

– Самое интересное, – говорит она, – это когда мы сюда приезжаем с мужем. Есть возможность разыграть целую пьесу: мне что-то понравилось, а он не дает денег. Всего полчаса актерского мастерства, и цена падает раз в десять, а продавцы получают море удовольствия от настоящей торговли.

Через полчаса бега по джунглям собаки остановились. Они будто натолкнулись на невидимую стену: заскулили, закружили, начали чихать, встали – ни шагу вперед.

– В чем дело? – спросил Хасан.

– Собаки не идут.

– Почему?

Один из следопытов опустился на четвереньки, подобрал какую-то крупицу с земли, положил ее в рот, сморщился и сплюнул. Помощник Хасана подошел к следопыту, переговорил вполголоса, потом вернулся и сказал: