Анна Берсенева - Ответный темперамент

– Я никогда и не считала себя мизантропом. Да и сейчас, наверное, дело не в этом. Я не то чтобы не люблю людей, а просто… Не понимаю, как они живут. Вернее, теперь наконец понимаю. Я непонятно говорю? – спохватилась она.

– Почему же? Вполне понятно.

– А мне непонятно! – Ольга даже приостановилась от волнения, которое ее неожиданно охватило. – Мне непонятно, как можно так жить. И я не знаю, что мне в этой их жизни делать.

– Вы имеете в виду какой-то личный случай?

– Почему вы так думаете?

Он пожал плечами.

– Мне кажется, такие выводы не делаются из отвлеченных размышлений. Они для этого слишком болезненны.

– Их на каждом шагу полно, этих случаев, – усмехнулась Ольга. – В том числе и болезненных. – Она подумала об Андрее. – А есть и не болезненные, но такие, от которых просто не хочется жить.

– Когда не хочется жить, это не называется «просто».

– Да нет, все это в самом деле оказалось просто. Обыденно. И у меня складывается впечатление, что для всех, кроме меня, это совершенно естественно.

– Например, что?

– Например, то, что если трудные роды у коровы, то ее надо показать ветеринару, потому что от нее есть польза. А если у кошки, то пусть подыхает, потому что пользы от нее слишком мало или даже совсем никакой. А кто этого не понимает, тот, значит, с жиру бесится.

– Это вам кто сказал? – уточнил он.

– Да ваша же соседка. У нее еще дом с частоколом, второй от начала улицы. Или третий? Не помню точно.

– Неважно, который. Я все равно ни из второго, ни из третьего никого не знаю. Да и в любом могли сказать.

Ольге стало стыдно оттого, что она, будто ребенок в детском саду, жалуется на свою обиду, такую же наивную, как и горькую. Но она уже не могла остановиться – ее словно прорвало. Все, что в последнее время бросалось ей в глаза так настойчиво, как будто глаза у нее только что открылись, все, что она никому не рассказывала с тех пор, как поняла, что это странно лишь для нее, а для остальных людей обыденно, потому что они же не дети, но ведь и она не ребенок, не тургеневская барышня… Все это она вдруг, ни с того ни с сего, стала, торопясь и сбиваясь, рассказывать совершенно постороннему человеку. Ну, не все, конечно, про Андрея она ему рассказывать не стала. Но историю, которая случилась с ней во время последней ее поездки в Москву, – рассказала.

Из-за этой истории Ольга потом не то что в Москву – в деревенский магазин за хлебом не могла себя заставить выйти.

Она в очередной раз приехала тогда за книгами. Читала она целыми днями, а если не спалось, то и ночами, поэтому книги у нее заканчивались быстро. Она перечитывала все, что любила в детстве и в юности, от «Таинственного острова» до «Евгения Онегина», а с современными новинками знакомилась, кажется, в тот же день, когда они появлялись в магазинах. В общем, она вышла нагруженная из книжного магазина и уже села в машину, чтобы вернуться на дачу, как вдруг вспомнила, что надо продлить абонемент в фитнес-клуб. Кончится же когда-нибудь лето, а вместе с ним и плавание в речке. И снова придется ходить в бассейн и полоскаться в хлорке, чтобы не заплыть жиром.

Абонемент она продлила, а заодно уж решила и поплавать – сама не поняла, почему. Может, потому, что день был дождливый и прохладный, так что речка на сегодня отменялась. Или просто по инерции – она все теперь делала по инерции.

В общем, она поплавала, покрутила педали на тренажере, еще поплавала и вышла на улицу с ощущением приятной усталости. И только в булочной у кассы обнаружила, что у нее пропал бумажник. Ольга даже сразу догадалась, когда это могло случиться: возле стойки администратора, когда она расплачивалась за абонемент.

Булочная была рядом с фитнес-клубом, буквально за углом, и Ольга бегом вернулась обратно.

– Нет, не находила, – с сочувственным видом сказала девушка-администратор. – Если бы нашла, то сразу вам позвонила бы, что вы!

– Можно, я у вас на стойке объявление оставлю? – уныло спросила Ольга. – Я его точно здесь потеряла, больше просто негде.

Она написала объявление, указала свой телефон и вышла на улицу. Потеря была не ужасная, так как права на машину, по счастью, лежали отдельно от бумажника, но все-таки крайне неприятная: предстояло получать новый паспорт, преподавательское удостоверение… Денег, правда, в бумажнике было немного, но для жизни в деревне и не так уж мало.

Поэтому, когда зазвонил телефон, Ольга выхватила его из сумочки с надеждой.

– Ольга Евгеньевна? – услышала она. – Здравствуйте. Вы потеряли бумажник в клубе.

Голос принадлежал немолодой интеллигентной женщине, в этом невозможно было ошибиться.

– Да! – воскликнула Ольга. – Вот буквально полчаса назад потеряла!

– А я его буквально полчаса назад и нашла, – сказала дама. – Мы с вами в одно время плаваем, я вас узнала на фотографии в паспорте.

– Как хорошо! – с чувством проговорила Ольга. – А то мне уж всякие страсти представлялись – паспорт менять… А вы еще в клубе? Я сейчас приду.

– Нет, я уже на улице. Иду к ЦДРИ. Знаете, где это?

– Ну конечно!

В Центральный дом работников искусств Ольга с пяти лет ходила на елку, да и потом часто там бывала на разных интересных вечерах. Они с Андреем вместе бывали.

– Я туда хожу на дневные концерты симфонической музыки, у меня абонемент, – сказала дама. – Так что, если вас устраивает, мы перед концертом можем встретиться у входа. Это будет стоить четыре тысячи рублей.

– Что будет стоить? – не поняла Ольга.

Она решила, что дама приглашает ее вместе посетить концерт, и стала торопливо соображать, как бы повежливее отказаться.

– Ваш бумажник, – ответила та. – С документами.

Ольга почувствовала, как у нее немеет челюсть. Она остановилась посреди улицы, не зная, что сказать.

– Для вас это дорого? – спросила дама. – Хорошо, тогда три тысячи.

Три тысячи – это была ровно та сумма, которая лежала в бумажнике. Отговориться, что у нее столько нет, было невозможно. Да Ольга сейчас меньше всего могла думать о том, чтобы отговариваться. Она вообще ни о чем не могла думать.

– Я приду к ЦДРИ через полчаса, – сказала она наконец.

– Не опаздывайте, пожалуйста. У меня концерт, – напомнила дама.

Она в самом деле оказалась немолодая и с такой внешностью, которую принято считать интеллигентной. Взяв у нее из рук бумажник, Ольга молча вынула оттуда деньги и отдала ей.

– И она взяла, – сказала Ольга. – Взяла, любезно улыбнулась, положила деньги в сумочку и пошла на концерт симфонической музыки.

Дождь уже не барабанил по капюшону. Ее спутник протянул руку и надел капюшон ей на голову – оказывается, она сбросила его, пока рассказывала.

– Но ведь это не новость, – сказал он. – Давно известно, что человек широк. Даже поименно известны люди, которые загоняли детей в газовые камеры, а потом шли на концерт симфонической музыки. А уж что касается лечения кошки, то к этому каждый второй деревенский житель относится скептически. Если не каждый первый.