Джоан Барк - Хризантема

— Раз десять, если не больше, — рассмеялась Мисако, опуская поднос на тумбочку возле кровати. Потом передала монаху чашку с чаем и пирожное и уселась на стул. — А я вам десять раз ответила «на здоровье» и повторяю в одиннадцатый. — Наклонив голову набок, она пристально вгляделась в лицо больного. — Тэйсин-сан, вы сегодня явно чувствуете себя намного лучше, это только из-за бритья или есть и другая причина?

Тэйсин отпил из чашки и улыбнулся.

— Наверное, еще и лекарства действуют… Кроме того, я сегодня хорошо выспался, впервые за время болезни, и мне приснился замечательный сон.

— А вы запомнили его?

— О, ничего особенного, — смутился монах, — просто воспоминание детства. Вы знаете, я вырос в горах, в маленькой деревушке, там дети зимой часто лепят домики из снега. Вот мне и приснилось, что я сижу в таком домике со своей сестрой. Какой приятный сон!

— Скажите, — прищурилась Мисако, — а вы чувствовали вкус рисовых колобков, которые ели во сне?

Тэйсин разинул рот от удивления.

— Откуда вы знаете, что мы ели рисовые колобки? — Потом вдруг рассмеялся: — Ну конечно! Что же еще могут есть деревенские детишки в снежной хатке.

Мисако поставила чашку на поднос.

— Вам не приходилось слышать, чтобы два человека видели один и тот же сон?

Монах озадаченно моргнул.

— Нет, никогда. Разве такое бывает?

— Все бывает, — серьезно кивнула она. — Иногда случаются самые странные вещи. Кстати, я хотела спросить о тех костях, что нашли в пруду… Кэнсё-сан рассказал мне про череп. Почему вы сообщили только ему?

Тэйсин жалобно застонал.

— Я очень хотел, но побоялся.

— Чего вы боялись?

— Боялся испортить настроение госпоже Кэйко, — нехотя объяснил монах. — Она не любит, когда упоминают о тех костях, потому что считает их причиной смерти вашего деда.

— Да что вы, не может мама так думать! — воскликнула Мисако. — Наверное, вы ее не так поняли.

— К сожалению, это так, — вздохнул Тэйсин. — Сегодня утром Конэн-сан как раз вспоминал, что у нас творилось, когда она нашла урну с прахом у меня в шкафу.

— Что? — удивилась Мисако. — В шкафу?

Совсем сконфузившись, монах сполз на подушку.

— Мисако-сан, пожалуйста, не спрашивайте меня сейчас об этом. Я так устал…

— О, простите! — спохватилась Мисако. — Вы еще так больны, а я пристаю с делами. Поговорим потом, когда поправитесь. — Она заботливо подоткнула одеяло. — Отдохните, постарайтесь заснуть. Я попозже еще зайду.

— Что вы, не нужно, — запротестовал Тэйсин. — Я и так отнимаю у вас столько времени… Мне уже лучше.

— А мне нравится проводить с вами время, — улыбнулась Мисако. — Так что после обеда увидимся.

Она выскользнула в дверь и торопливо сбежала по лестнице. Ей не терпелось поскорее попасть в храм и поговорить с младшим священником. Конэн наверняка знал о том, что произошло.

По улицам, заваленным снегом, велосипед бы не проехал, пришлось идти пешком. До храма Мисако добралась лишь через полчаса, продрогшая до костей. Ноги онемели, в сапогах хлюпала вода. Конэн проводил ее в гостиную и усадил перед электрокамином, а сам побежал на кухню вскипятить чай. Мисако воспользовалась удобным моментом, чтобы переодеть сухие носки.

— Как вы поживаете, Конэн-сан? — спросила она, обратив внимание на печальное лицо монаха.

— Спасибо, хорошо, — ответил он, но не слишком убедительно.

— Наверное, одиноко себя чувствуете?

— Ничего, я не жалуюсь.

Наступила неловкая тишина.

— Вам теперь приходится работать за двоих, — продолжала Мисако. — Трудно приходится?

Конэн затянулся сигаретой, потом прищурил глаза и выпустил вверх аккуратное колечко дыма. Несколько секунд оно неподвижно висело над его головой, словно нимб, потом начало расширяться и таять.

— В последнее время службы редко заказывают, — наконец заговорил монах.

— Вот как… — Мисако ждала, что он продолжит, но не дождалась. — Тэйсин-сан сказал, что вы сегодня утром навещали его и даже помогли с бритьем…

— Хай, — кивнул он.

— Правда, он уже лучше выглядит? Скоро, наверное, совсем поправится.

— Хай, похоже на то.

Мисако поднесла к губам чашку. Тишина казалась все более угнетающей. Вдруг Конэн нахмурился и снова заговорил:

— Простите, что спрашиваю, Мисако-сан… Я могу быть чем-нибудь полезен? Едва ли вы пришли бы в такую погоду просто так.

— Да, конечно, — вздохнула она с облегчением. — Тэйсин-сан сказал, что у вас тут возникли неприятности в связи с прахом той неизвестной девушки. Еще он говорит, что боится упоминать о нем при моей матери…

— Хай.

— В таком случае скажите, пожалуйста, чем моя мать так вас напугала?

Священник выпустил одно за другим еще два колечка, наблюдая за ними прищуренными глазами.

— Это все тот случай, — медленно проговорил он, — на Новый год.

Мисако почувствовала раздражение. Этот монах с его тонким, как у женщины, голосом и привычкой молчать по полчаса перед каждым ответом мог кого угодно вывести из себя. Впечатление было такое, что ему приходилось переводить каждое слово, чтобы понять смысл.

— Я не имею понятия, что случилось на Новый год, — сказала она, стараясь держать себя в руках. — Тэйсин-сан был слишком слаб и не смог объяснить. Пожалуйста, расскажите, Конэн-сан, мне нужно знать.

Священник протянул тонкую руку к чайнику и стал разливать чай по чашкам. Он жестом предложил Мисако печенья, но она лишь нетерпеливо покачала головой, ожидая ответа.

Наконец он заговорил:

— Думаю, греха не будет, если я расскажу…

— Разумеется! — Несмотря на все усилия, раздражение все-таки прозвучало в ее голосе.

— Хай, — кивнул он и снова замолчал.

— Так что же случилось? — не вытерпела Мисако.

Монах словно не слышал ее. Выпустив в воздух еще колечко дыма, он задумчиво следил, как оно поднималось к потолку и медленно таяло.

— Ваша матушка приехала в храм в первый день нового года, узнав, что Тэйсин-сан заболел, и обнаружила беспорядок в келье покойного настоятеля, которую он занимал. Тэйсин-сан имел обыкновение спать с открытым окном, и в комнату намело много снега, там было очень холодно, и все вещи промокли. Госпожа Итимура очень рассердилась…

— Я все понимаю, но при чем тут погребальная урна?

— Она разбилась.

Мисако в ужасе прикрыла рот рукой.

— Разбилась?

Священник невозмутимо кивнул и снова замолчал.

— Случайно, — объяснил он после паузы. — Тэйсин-сан хранил ящик у себя в шкафу, и когда госпожа Итимура вытаскивала оттуда мокрые одеяла, он вылетел и разбился о стену.

— О нет! — воскликнула Мисако. — И все рассыпалось?

— Нет, — успокоил ее Конэн, — разбилась только коробка, оболочка из ткани осталась.

— И где она теперь?

Священник раздавил крошечный окурок в пепельнице.