Михаил Шаламов - Серая хризантема [Фантастические повести и рассказы]

Оиси проснулся от цвирканья сверчка, проследил взглядом мерное качание его бронзовой клеточки под потолком и невольно вспомнил строки:

Он встал с тюфяка, быстро оделся и, раздвинув легкую седзи [2] Седзи — раздвижная наружная стена традиционного японского дома. , выглянул на улицу. Ночь, черная, как тутовая ягода, гусеницей уползла за холмы. Утренняя прохлада заставила Оиси поежиться. Он любовался стареющим месяцем, когда услышал за спиной шаги. Громко шлепая широкими босыми ступнями, в комнату вошел хозяин гостиницы.

— Господин собрался в дорогу? — спросил он с почтительным поклоном.

— Да. Мне хотелось бы закончить свои дела до полудня. Заверните мне в дорогу чего-нибудь съестного и примите плату, почтенный!

Звякнула монета. Не слушая слов благодарности, Оиси вышел во двор и, опершись на красный лакированный столбик, надел потертые кожаные сандалии. Проходя мимо сливового дерева, он провел рукой по ветке и почувствовал клейкость первых листьев. «Ночью лопнули почки», — подумал он и улыбнулся, а через пять минут уже вышел на дорогу и легким шагом вошел в предрассветные сумерки.

Начинался Час дракона [3] Час дракона — по старинному японскому календарю — одна из двенадцати частей суток, с 7 до 9 часов утра. .

Кирисито Оиси был молодым самураем из клана Тёсю. Вот уже почти два года он не был дома. Неумолимые каноны бусидо [4] Бусидо — кодекс чести самураев. двадцать месяцев назад бросили его на эту долгую дорогу. С тех пор он жил только воспоминаниями о доме и желанием поскорее свершить данный себе и небу обет.

Двадцать месяцев назад его сюзерен, князь Хосокава, был подло убит ночью неким самураем по имени Кэндзабуро Харикава. И тогда восемь вассалов князя, повинуясь долгу чести, поклялись на алтаре отомстить убийце и отправились на его розыски.

Но Харикава скрылся, и отыскать следы его было непросто. Поэтому мстители, разбившись на маленькие группки, отправились в разные стороны. Кирисито поехал с младшим братом, твердо решив не возвращаться до тех пор, пока собственными руками не поднимет на шест голову преступника.

Оиси шел вперед привычно быстрым шагом. Похоже, что его поиски приближаются к концу. Нищий монах, встреченный им вчера на дороге, поведал мстителю, что человек, похожий на Харикаву, опередил Кирисито на полдня пути. А это значит — через какие-нибудь две недели Оиси будет дома. Скоро он снова сможет обнять жену.

О-Кими, милая О-Кими! Знала бы ты, как скучает по тебе супруг в походе за справедливостью! И месяца после свадьбы не прожили они вместе, не успели зачать наследника рода Кирисито. И так ясно представил Оиси ее, юную, гибкую и тонкобровую, что словно яшмовая нить лопнула в душе его. И на сердце стало вдруг тепло и покойно.

Месть прочно вошла в жизнь Оиси. Он казался себе садовником, который долго и терпеливо выращивает серую хризантему. На это потрачено два года молодости — и вот бутон уже раскрылся. Теперь нужно напоить хризантему кровью, чтобы цветок обрел цвет и запах. Иначе труд его так и останется незавершенным. Вассал, не отомстивший за господина, не достоин чести называться самураем.

Путь был долог и труден. Однажды Оиси совсем было настиг беглеца в провинции Суо. Но там свирепствовала чума, и ему не удалось уберечь от нее брата. Похоронив юного Тёэмона, он продолжил погоню, но беглец уже покинул провинцию.

За двадцать месяцев четырежды нападали на Кирисито разбойники. Три раза все заканчивалось благополучно. Но в последней стычке огромный, одичавший от голода бродяга-ронин [5] Ронин — самурай-бродяга, не имеющий сюзерена. Для японцев это слово синонимично слову «разбойник». , в драном, покрытом пылью синем кимоно, разрубил Оиси предплечье. Но голод — плохой учитель осторожности. Опьянев от запаха крови, разбойник сделал неверный выпад и встретил виском меч Кирисито. Самого Оиси долго лечили монахи маленького захолустного монастыря. И снова погоня…

Из-за гор вставало солнце. Еще отчетливее стал контраст снега в полях по обе стороны от дороги с черными жирными проталинами. На землю приходили рука об руку утро и весна.

Дорога плавно погрузилась в рощу. Теперь по обочинам высились заросли бамбука вперемежку с молодыми криптомериями. Над головой Оиси пролетела пестрая птица и скрылась в зарослях. Он, остановившись, проводил птицу взглядом. И в этот момент, не заглушаемый больше скрипом снега под подошвами, в уши молодого самурая вошел далекий тихий крик. Кто-то звал на помощь. Кричали впереди и чуть справа от дороги. Прижимая локтем колчан со стрелами, Оиси побежал на голос.

Продравшись сквозь бамбуковую чащу, Кирисито выскочил на большую поляну, покрытую блеклым весенним снегом. Из-под серой ледяной крупы торчали метелки жухлой прошлогодней травы. А на другом конце поляны двое неизвестных, затянутые с ног до головы в ярко-алую лакированную кожу, боролись с пожилым самураем в разорванном кимоно. Заломив старику руки за спину, они тащили его в заросли. Самурай кричал и упирался. «Зачем они его тащат? Ведь расправиться с путником удобнее на поляне…» — почему-то подумал Кирисито, а сам уже тянул с плеча лук. Потом началось жуткое.

Из зарослей, навстречу разбойникам, выползло огромное, величиной с пагоду, членистое тело гигантской сколопендры. Медно-красные бока ее лоснились, а огромные бессмысленные глаза тускло мерцали под лучами солнца.

Пленник, увидев чудовище, снова вскрикнул и забился в цепких руках разбойников, а те продолжали тащить его навстречу смерти.

Не медля ни мгновения, Оиси вогнал меч по гарду в сугроб и, наложив на тетиву длинную черную стрелу, прицелился в спину ближнего разбойника. Запела тетива, и стрела с глухим стуком впилась тому в левую лопатку. Разбойник выпустил жертву и ничком рухнул на истоптанный снег. Второй оглянулся, склонился над упавшим, но тот что-то прохрипел на незнакомом Оиси языке и махнул рукой в сторону зарослей. Второй разбойник медленно, словно нехотя, побрел к кустам. Но, увидев через плечо, что на тетиву легла еще одна стрела, ускорил шаги и растворился среди тростника.