Михаил Шаламов - Серая хризантема [Фантастические повести и рассказы]

Стрела поразила чудовище в глаз, но не воткнулась, а лишь скользнула по гладкой его поверхности и расщепила ствол чахлой криптомерии. Убедившись в неуязвимости сколопендры для стрел, Оиси вытащил меч из сугроба и начал наступать на монстра, а тот, как ни странно, роя наст тысячами коротких ножек, стал задом втискиваться в заросли.

Когда бамбук сомкнулся за чудовищем, Оиси обернулся к пожилому самураю. Тот стоял на подгибающихся ногах и вполголоса молился. Кирисито дождался конца молитвы и, подойдя к самураю, спросил:

— Как ваше имя, сэнсэй? Из какого вы рода?

— Харикава Кэндзабуро, — хрипло ответил тот, опускаясь на снег. Оиси встал над ним и заглянул в глаза. Ему хотелось понять, почему этот старый уже человек решился на преступление. Вот он сидит, враг… Кирисито скользнул взглядом по изможденному серому лицу, покрытому редкой седой щетиной, по драной одежде, прислушался, с каким хрипом он дышит, как он кашляет, пытаясь охладить лицо мокрым колючим снегом. А в глазах только бесконечная усталость и мука. В Оиси шевельнулась смутная жалость, но молодой самурай сумел без труда преодолеть ее.

— Сэнсэй, когда вы отдохнете, я вынужден вызвать вас на поединок. Меня зовут Кирисито Оиси из клана Тёсю.

Харикава молча кивнул и прилег на снег в надежде скопить силы. Кирисито хотел его предостеречь: холод высасывает из тела жизнь. Но промолчал: Харикава и без того человек конченый. Но и торопить старика он не хотел. Никто не сможет упрекнуть Оиси в том, что он убил обессиленного человека. Самурай приблизился к поверженному разбойнику, отломил у самой раны древко стрелы и перевернул тело на спину. Разбойник тихо застонал. Хотя он и был одет очень странно, но, несомненно, был японцем, молодым и красивым. Оиси сходил к своим вещам, вынул из дорожного бэнто [6] Бэнто — коробка для провизии. кувшинчик с черной китайской водкой и влил обжигающую жидкость в рот раненого. Тот мучительно заперхал и открыл глаза.

— Открой сумку у меня на поясе и дай мне порошок… — пробормотал он костенеющим языком. — Скорее!..

Оиси открыл маленькую красную, как и вся остальная одежда незнакомца, сумочку, вынул оттуда прозрачный, величиной с лесной орех шарик. Внутри него пересыпался розовый порошок. Алый сунул шарик за щеку и затих.

«Отходит», — подумал Кирисито, помолился за душу грешника и сел точить меч для поединка.

Когда он закончил, Алый уже не лежал, а сидел, привалившись здоровой лопаткой к трухлявому пню. Оиси удивился, как он с такой раной мог еще ползти. А тот жестом подозвал самурая и сказал прерывистым хриплым шепотом:

— Не убивай старика!.. Прошу тебя. Пусть живет!..

Оиси оглянулся на все еще лежавшего на снегу Харикаву.

— Я мог бы просто зарубить его. Он заслужил такую смерть. Но я вызвал его на честный поединок. Если небу будет угодно, Харикава победит меня.

— Но ты же видишь: он на ногах стоять не может!

— Он отдохнет и примет бой! — спокойно ответил молодой самурай. — Я не могу отпустить его без отмщения. Он…

— Убил твоего князя. Я знаю. За дело убил… А ты… Так ли уж ТЫ любил своего господина?

Кирисито на мгновение задумался.

— Да, у князя был крутой нрав. Многим от него доставалось. Любил или не любил, но я был и остаюсь его вассалом. И долг мой…

— Убить беззащитного? Нечего сказать, хорош долг чести! Как это у вас все просто получается!.. Убить… Пойми: Харикава — великий человек!

— Харикава? Это князь был великий человек! — убежденно сказал Кирисито.

— Скотина был твой князь! Он силой взял в наложницы дочь Харикавы. Девочка утопилась. Старик мстил за нее.

— А я мщу за князя.

— Страшные времена! Пойми, имя твоего князя через десяток лет будет забыто, а Харикаву Кэндзабуро будут помнить века. Его надо спасти!

Оиси улыбнулся неумелой лжи этого человека:

— А не ты ли хотел отдать старика чудовищу? Укус сколопендры пострашнее удара меча!

— Наоборот, я хотел его спасти! — прохрипел Алый. — Это была моя машина (этого слова Оиси не понял). Она только похожа на сколопендру, а тебе не с чем больше сравнивать. Попробуй перешагнуть гнусности своего времени — пощади старика! Он нужен людям.

— Он твой родич? — изумленно спросил Оиси.

Алый отрицательно помотал головой.

— Тебе объяснять бесполезно… Попробую… Слушай. Я, — он ткнул себя пальцем в грудь, — буду рожден через пять столетий. В двадцать третьем веке. А в конце двадцатого будут найдены незавершенные рукописи Харикавы. Старик опередил свою эпоху. Он сумел угадать истинную природу времени, создать теорию… Но Харикаву убили, не дав завершить работы. Ты убил. А поэтому воспользоваться рукописью смогут только внуки нашедших ее. Если ты не поднимешь на него сегодня меча, Харикава проживет еще несколько лет, допишет книгу и уже в первом десятилетии двадцать первого века можно будет построить машину времени…

Оиси слушал Алого с сочувствующей улыбкой, не понимая сказанного, и думал, что умирающий бредит. Алый, лихорадочно блестя глазами, продолжал:

— Ты конечно же не понимаешь, как можно спасти человека, которого убили пять столетий назад. Да, для моей истории Харикава уже потерян безвозвратно. Но, если ты послушаешь меня, возникнет новая ветвь реальности, параллельная нашей. В ней Харикава останется жив.

Алый застонал и на минуту забылся. Но потом снова разлепил веки.

— Мы сами пишем историю человечества… И я верю, что настанет день, когда люди параллельных времен сольются в единый союз, и тогда во всей Вселенной не будет ничего сильнее человека. Я верю!.. Нас с Иваном послали выручать Харикаву, помешать ему встретиться с тобой… И мы опоздали…

— Ты умираешь, — прервал его Оиси. — Прекрати лишние разговоры и помолись лучше, чтобы предстать перед Творцом со спокойной совестью.

— Думаешь, я брежу? — Алый рывком поднялся на локте и заскрежетал зубами. — Думаешь, это бред? Смотри!

Он вперил взгляд в бамбуковую чащу. Лицо Алого окаменело, и только синяя жилка билась на потном виске.

И Оиси увидел… Один за другим на границе зарослей надламывались и ложились в снег стволы бамбука. Скоро на этом месте образовалась глубокая просека.

Алый снова застонал и откинулся затылком на комель пня. Лицо его было куском белого мрамора.

— Я бы и с тобой мог так же… Не хочу… Противно это… Отпусти старика!

Кирисито нахмурился.

— Ты демон? — спросил он с угрозой в голосе.

— Да не демон я… — Алый страдальчески сморщился. — Человек. И ты человек! Неужели мы, люди, не сможем понять друг друга?.. Но знай, на какой бы поступок ты сейчас ни решился, ты обязан сначала подумать. Ты на то и человек, чтобы думать! Не забывай об этом. А сейчас отойди подальше. Я вызову Ивана…