Михаил Шаламов - Серая хризантема [Фантастические повести и рассказы]

Асмунд взял секиру и спустился из усадьбы, и, когда он дошел до перекрестка, навстречу ему поднимались Харек и его люди. Асмунд ударил Харека в голову так, что секира рассекла ему мозг. Тут и был конец Хареку. Асмунд же возвратился в усадьбу к конунгу. У секиры обломился весь край лезвия. Тогда конунг сказал:

— Думается мне, Асмунд, кости у этого мужика крепкие. Какой был бы толк в тонкой секире? Сдается мне, что и эта больше ни на что не годна.

Пытка Историей продолжалась целую вечность, а когда она кончилась, Ольга подняла заплаканные глаза на пришельца и сказала:

— Это гадко и бесчестно видеть в человечестве только скопище убийц и изуверов!

А перед глазами ее все еще стояли та бесконечная очередь в газовые камеры Освенцима и лицо маленькой палестинки, в руках у которой взорвалась нарядная кукла.

А в ушах Ольги не умолкал мерный вой толпы женщин, которых азартно и методично резали скифские воины, чтобы было кому сопровождать в загробном мире их умершего от водянки царя.

— Наша история не только это!

— А что же еще?

И тогда она представила красные башни и стены Московского Кремля, мирные улицы столицы, и свой родной уральский город, и белые ночи Ленинграда…

— Да?

И на мысли девушки начали наслаиваться другие картины. Плахи и виселицы вокруг лобного места, красные кафтаны стрельцов и кошачье лицо молодого царя с перекошенной тиком щекой. Потом — Москва тревожная, военная, с черным небом, перекрещенным пыльными столбами прожекторов и жесткими стропами аэростатов, и, без суда и следствия, расстрел ракетчика в глухом дворике. Короткая автоматная очередь, эхом отозвавшаяся в незрячих окнах…

— Это была жестокая необходимость! — крикнула она и подумала, что еще вчера плюнула бы в лицо тому, кто бы ей напророчил, что сегодня ей придется вот так защищать чужую жестокость. Ей стало страшно самой себя, ведь жестокость никогда не бывает необходимой.

— Вот именно жестокая! — сказал пришелец. — А вы уже готовы вынести эту жестокость во Вселенную. Это очень хорошо, что мы не опоздали на Землю… Наша раса — раса борцов со злом, защитников мирных и беспомощных народов Космоса и…

— А те, другие… — В голосе девушки дрогнуло жуткое подозрение. — Другие народы знают о том, что вы здесь, о том, что вы задумали?

Пришелец равнодушно и, как показалось Ольге, демонстративно промолчал. А минуты через три, когда она уже убедилась, что ответа не будет, продолжил:

— Не случится ничего страшного. Небольшое вмешательство в вашу раннюю историю — и на смену человечеству придет другая раса, надеюсь, менее жестокая, чем ваша.

— Кто же?

— Человек, собственно говоря, всего лишь один из бесчисленных альтернативных вариантов сапиенса. Вы добросовестно вытеснили из жизни своих неудачливых конкурентов по эволюции, менее безжалостных и кровожадных. А нам ничего не стоит дать шанс одной из этих рас. И тогда «хомо сапиенс» просто исчезнет вместе со всей своей кровожадной историей. На планете воцарится другой народ. Может быть, не такой интеллектуально изощренный, зато подлинно кроткий и миролюбивый. Например, чисто биологическая цивилизация.

— Да? — в запальчивости воскликнула Ольга. — А не перекраивали ли вы таким образом по своей мерке историю тех, ныне «мирных и беспомощных народов Космоса»?

— Всякое бывало, — спокойно и равнодушно ответил пришелец. — Смотри. Это называется «альтернативная история». Век двадцатый. То место, где сейчас стоит город Кунгур.

…Это была большая, хорошо ухоженная поляна, с ровным, словно подстриженным подлеском по краю. На поляне коренастая, широкоплечая и некрасивая девушка в свободной серебристой накидке с меховой оторочкой играла с лисенком.

И, странное дело, чем дольше Ольга смотрела на их игру, тем понятнее становилась ей красота девушки. Это была красота, какой прекрасны лошадь и пантера, породистая собака и змея, — красота функциональной гармонии живого существа.

Эта девушка не была человеком, но и в низковатом лбе с клинышком начинающихся от переносицы волос, и в тяжеловатой грации фигуры чувствовалась завершенность формы и замысла природы. А лисичка живым факелом металась перед ней, умильно заглядывая в глаза.

— Это неандертальцы? — спросила Ольга. — Вы хотите, чтобы они заменили нас?

— Мышление неандертальцев не имело социальной направленности, — ответил пришелец. — Они не смогли бы создать цивилизацию. А этому существу в вашем языке нет даже названия. Твои предки истребили их так давно, что даже память о них заглохла в тысячелетиях. Ты видела эту девушку. Неужели считаешь, что она хуже тебя и несправедливо будет, если она займет твое место?

Ольга долго молчала, не отводя взгляда. Синяя жаба давно уже выбралась из махровой розетки и, соединенная с ней тонкой пуповиной, сидела теперь на плече пришельца. Но Ольге уже было не до нее.

— Ты считаешь, будет несправедливо, если она займет твое место?

— Для них, может быть, и справедливо, но ведь я — человек!

— А она — не человек?

— Их нет, а мы уже существуем. Вы упрекаете нас в жестокости, а сами готовы убить нашу цивилизацию. Разве это гуманно? Вот так наскоро, между делом, решать судьбу целой планеты…

— А мы не торопимся. Исследования вашей истории еще не закончены. Никто не сможет упрекнуть нас в поспешности выводов. А пока мы устроим вам тест. Для этого я и привел тебя сюда. Мы хотим дать шанс человечеству. Попробуй доказать мне, что человек может договориться с человеком, и мы взглянем на вас по-иному.

Ольге показалось, что она спит, а гротескные фигуры пришельцев и слова, которые звучат в ее голове, всего лишь ночной кошмар, который вот-вот кончится. Но сон не кончался, и ей пришлось примириться с мыслью, что она не спит. То, что она услышала и увидела, было чудовищно. Книги и фильмы о великих и малых войнах всегда оставляли Ольге надежду, что те ужасы, которыми порой они были переполнены, — выдумка. Пусть не полностью, пусть только наполовину. И все равно она не могла представить себе человека, для которого убийство было бы так же обыденно и естественно, как суп к обеду, как подушка в постель, как обувь на ногах.

Она иногда читала, но никогда не любила фантастические книги. Герои их казались Ольге надуманными, высосанными из пальца, а наивная вера авторов в непогрешимость внеземного разума выводила из себя. Придут добрые зеленые дяди со звезд и уладят земные проблемы. Не будет больше ни войн, ни голода. И воспоют все вокруг, и воспляшут… А не хотите ли вот таких: омерзительных и жестоких, мудрых и ничего не понимающих нелюдей, которые смертельно боятся нас и мечтают уничтожить? И уничтожат, потому что в сотни раз сильнее землян с их атомными и нейтронными боеголовками.