Инок ВСЕВОЛОД - НАЧАЛЬНИК ТИШИНЫ

Успокоившись, иеромонах поднялся с пола, отер слезы и по памяти пропел панихиду о упокоении отшельника…

…Сидя в своей приходской избушке, где уютно потрескивали дрова в печи, в стакане с витым подстаканником дымился ароматный чай, а у ног, свернувшись клубком, мирно посапывал Абрикос, отец Серафим вспоминал прошлогодние приключения в Абхазии, как удивительный сон и не более. Но то был не сон. Словно знак из другого мира, посреди уютного келейного благобыта лежала на письменном столе ветхая рукопись "Начальник тишины".

С того времени, как отец Серафим сделался обладателем рукописи, он прочел ее несколько раз и чем глубже вникал в нее, тем она казалась ему интересней и таинственней. "Попробуем еще раз. Господи, вразуми", – взмолился отец Серафим, перекрестившись на икону "Спас Благое Молчание", и приступил к чтению.

Как я летел! О, как я летел. Струи восходящих потоков звенели, как струны гитары. Земля внизу была чем-то бесконечно далеким, к чему я, казалось, не имел никакого отношения. Я был сам по себе, она – сама по себе. Поднимая лицо вверх, я видел лазурное воздушное море, без единой червоточины. Дыхание то и дело перехватывало, а сердце сжималось маленьким комочком и забивалось глубже под ребра, словно птенец в расщелину скалы.

Но вот на моем пути все чаще стали попадаться птицы, то ли голуби, то ли вороны, – я не успевал разглядеть. Они испуганно шарахались от меня в разные стороны. Земля стремительно приближалась и становилась все реальнее и… страшнее. Там ждала смерть.

Меня пронзила горькая мысль: "Это ведь я только думаю, что лечу. На самом деле я падаю".

– Что же ты так тянешь к себе, земля?! Не хочу-у-у!..

Падение было обычным: быстрым и каким-то обыденно скучным. Сердечная дробь, холод в животе, тупая боль в ногах и темнота, как обрыв кинопленки. Я разбился.

Мое тело упало на довольно милую поляну, окруженную стройными елями. Я лежал в высокой траве, раскинув руки, прижавшись лицом к влажной от утренней росы земле. Было тихо. Радостно щебетали птички. Над лужайкой порхали две коричнево-бурые бабочки-шоколадницы. Большой красный муравей забрался на мою щеку и важно вращал усами, вероятно раздумывая, переползать ему через струйку крови, стекавшую из моего уха по щеке, или нет.

Правда, я не видел ни поляны, ни елей, ни травы, ни птиц, ни бабочек, ни муравья. Я вообще ничего не видел, потому что разбился.

На душе у меня было скверно. Я пытался припомнить, на что надеялся, выпрыгивая из вертолета. Ведь меня предупреждали, что парашют может не раскрыться. Он и не раскрылся. А крыльев у меня не было. Перед полетом, как будто бы кто-то, стоявший в тени, нашептывал моему самолюбию: "Прыгай. Будешь, яко Ангел". Вот я и стал, как ангел, только падший.

Я не знаю, сколько пролежал на той милой поляне в обществе птиц, бабочек и муравьев, которых не видел. Пребывая погруженным в совершенный мрак, не чувствуя своего тела, я думал: "Меня учили, что души нет. Я разбился, и у меня отказали все органы чувств: я ничего не вижу, не слышу, не осязаю, не обоняю, не могу говорить. И все же я знаю, что я – это я. Мое "я", наверное, и есть душа?".

Не могу объяснить как, но я именно почувствовал, а не увидел, что справа ко мне приближается что-то вроде теплого сияния. Оно приблизилось, как бы склонилось надо мной, и ответило на мой вопрос так же без слов, как я его задал:

– Да, твое "я" и есть душа. Теперь тебе ясно, что она у тебя есть. А если она есть, то значит ее нужно спасать. Так ведь и написано на твоем крестильном нательном крестике, хранящемся в шкафу в маминой комнате. Помнишь?

– Помню, – ответил я. – Там было написано: "Спаси и сохрани".

– Понимаешь, что получается? – участливо продолжало сияние. – Тело само по себе спасти невозможно. Спасешь душу – спасется в будущей жизни и тело. Оно преобразится. Не спасешь душу – обречешь тело на вечные страдания в будущей жизни.

– А как мне спасти душу, если я уже разбился и ничего не могу? – недоумевал я.

– Ну ты же можешь со мной говорить, значит, что-то ты можешь, – ответило сияние.

– А что я еще могу? Могу я спасти душу?

– Ты веришь в Бога?

– В Бога? – я задумался. – А ты веришь?

– Я верю. Я ведь Его посланник. На сей раз я послан к тебе. Знаешь ли ты, сколько раз Бог спасал тебя?

– Разве меня нужно было спасать?

– А ты вспомни хотя бы случай на стоянке машин. Тебя ведь тот парень должен был ударить цепью по голове, и после этого ты бы скончался. Помнишь тяжелую ржавую цепь в его руке?

– Помню.

– Бог спас тебя в тот раз. А когда ты маленьким отдыхал с родными на море, помнишь, как ты начал тонуть? Погружаясь, ты, словно через зеленый осколок бутылки, видел из воды солнце. Бог и тогда спас твою жизнь, тебя вовремя вытащили. А теперь вспомни другой случай из твоего детства. Помнишь, родители уложили тебя днем спать, а сами ушли по делам, намереваясь вернуться раньше, чем ты проснешься. Но ты проснулся раньше, чем они вернулись, и тебя объял ужас. Это дьявол внушил тебе страх. Помнишь, как ты метался по квартире, желая выйти, и не мог открыть тугой замок двери? Тогда ты решил прыгнуть с третьего этажа на парашюте. Оделся, обвязался простыней, открыл настежь окно и встал на подоконник. А помнишь, как в ту минуту, когда ты уже хотел прыгнуть на своем парашютике на асфальтовую площадку, душе твоей вдруг стало тепло и покойно? Страх ушел, и ты передумал прыгать, а вскоре и родители вернулись домой. Это Бог спас тебя. Помнишь?

– Помню. Но подожди, ведь теперь-то я уже прыгнул. И разбился насмерть. Меня нет. Понимаешь ты это или нет!? – возмутился я про себя и сам этого испугался, подумав: "Ну что же я кричу? Человек… то есть Посланник пришел ко мне с добром. А я что?".

– Ничего страшного, – возразил на мои мысли Посланник. – Другие не просто кричат, но, бывает, и скверно ругаются, когда к ним приходишь. Вот ты думаешь, что мертв, но ты ошибаешься. Во-первых, душа беcсмертна, а, во-вторых, в тебе еще теплится жизнь. Пойми, жизнь и смерть тела зависят не от физиологических причин, а от того, есть ли смысл дальнейшего земного бытия человека. Бог сотворил мир из ничего, а человека – из персти земной. Неужели ты думаешь, что Богу трудно оживить умершее тело? Вопрос сейчас идет о твоей душе, о ее спасении.

– Так что же нужно, чтобы спасти душу, живя на земле?

– Нужно верить в Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Который есть Истина, Свет и Любовь. А еще нужно жить по заповедям Божиим, но для этого тебе придется покаяться, то есть измениться. Попробуешь?

– Да, – решительно ответил я, – хотя до конца так и не понял, движет ли мной желание выполнить то, о чем говорит Посланник, или просто очень хочется поскорее вернуться к земной жизни.