Жеральд Мессадье - А если это был Он?

Президент поднял брови: выходит, небо занимается политической экономией? И приходится дискутировать о ней с Мессией?

— Я знаю, — продолжил Эмманюэль, — что цель этой исступленной жажды богатств — завоевание мира. Но вы сами этого еще не понимаете, ибо вы, как путник в лесу, не видящий из-за деревьев. Эта жажда ведет к принижению человека. И тогда на Страшном суде будет слишком поздно.

— Господи, — сказал президент, — мир теперь подобен упряжке многих лошадей. Если одна из них споткнется, ее безжалостно затопчут копытами остальные.

— Неужели же вас можно спасти только голодом и нищетой? — пробормотал Эмманюэль задумчиво.

Все содрогнулись.

— Господи… — начал понтифик умоляюще.

— Почему ты называешь меня Господом, понтифик? Я всего лишь Его посланец. Я пытаюсь вас спасти еще раз. Я и подумать не мог, что задача окажется столь трудной. А касательно того, что богословы из меня сделали, то я этого не признаю.

Понтифик кивнул.

Сидевший за их спинами нунций испустил стон. Все обернулись. Тот схватился руками за голову.

Сначала собственное неверие изгнало его из круга избранных, а теперь еще рушился его теологический мир.

— Почему ты начал с мусульман? — спросил понтифик Эмманюэля.

— Потому что их вера моложе и горячее.

— Но они не верят в тебя.

— Они не верят, что я Сын Божий, а я им и не являюсь.

Понтифик еле сдержал дрожь.

— Вспомни, понтифик, что написано в их Книге про христиан: «Мы веруем в ниспосланное вам, наш Бог и ваш Бог — един». Я ведь добился, что они перестали на вас нападать, во имя их же Книги: «Призываю верующих прощать неверующим». Не забывайте и вы этих слов никогда, — сказал он, обведя пальцем президента и всех остальных. — Оставьте мысли о чудесах: я пришел лишь для того, чтобы отвратить вас от мамоны, от безумия стяжательства и обладания. Прежде чем повергнетесь во прах, освятите ваши тела любовью, терпимостью и духовностью.

Он повернулся к президенту:

— Когда я закончу свою миссию, смертоносное оружие станет бесполезным. Тебе останется лишь борьба против другой смерти, той, что влекут несчастья и отчаяние.

Он встал.

— Я понял ваше бессилие. Придется мне действовать одному.

Супруга президента бросилась к нему.

— Благослови тебя Бог, — сказал он ей. — Ты ни на миг не усомнилась.

Он повернулся к нунцию:

— Будь прощен, Альваро. Вновь зажги свой светильник. А ты, понтифик, возвращайся в Рим.

Иоанн XXIV словно померцал долю секунды, потом исчез. Министр внутренних дел вскрикнул.

Все проводили Эммануэля до ворот Елисейского дворца, к выходу на улицу Фобур-Сент-Оноре. Он обернулся в последний раз, махнул им рукой и затерялся среди пешеходов.

Оставшиеся ошеломленно переглянулись. Ничто из произошедшего никогда не может быть рассказано. Но они должны употребить это на благо людям. Всему народу.

По крайней мере, они на это надеялись.

Но что же хотел сказать Иисус словами: «Придется мне действовать одному»?

Свидетели необычайных событий не успели углубиться в этот вопрос, когда вернулись в салон. Посреди него, преклонив колени на обюссонском ковре и сложив руки перед лицом, стоял дворецкий и беззвучно шевелил губами. Он молился.

Президент России, сидевший за своим письменным столом, поднял глаза на Алексея Алексеевича Шкирятова, начальника европейского отдела ФСБ, наследницы КГБ. Он и сам вышел из ГРУ, продолжавшего дело имперской ЧК. Президент положил руку на рапорт с грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО», который только что закрыл.

— Так что же это за история, Алексей? — спросил он с легкой усмешкой.

— Президент, это одно из самых проверенных и перепроверенных донесений, которые я вам когда-либо представлял. Я бы не позволил себе…

Президент провел рукой по щекам.

— Эмманюэль Жозеф… Что за имя? Еврейское?

— Возможно, президент. По словам Патриарха Мефодия, так на самом деле звали Иисуса Христа: Еммануил, сын Иосифа.

Услышав такую странность, президент поднял брови.

— А как же тогда Иисус Христос?

— Опять же, по словам Патриарха, это имя было дано ему традицией, — ответил функционер, которому от всех этих историко-богословских разглагольствований было не по себе. — В любом случае, изучение сделанной в Карачи видеозаписи не оставило у антропометрической службы никаких сомнений: это тот же человек, что объявился в Пакистане под именем Эманалла.

— И он был принят… в Елисейском дворце?

— Там был также министр внутренних дел и префект полиции, равно как кардинал-архиепископ Парижский. Тот же агент утверждает, что присутствовал даже сам Папа, но у нас нет никакой информации, касающейся этой его поездки.

— Ладно, можете быть свободны. Направьте копию донесения министру иностранных дел, а другую — министру внутренних дел.

Как только Шкирятов вышел, президент вызвал по телефону своего советника по иностранным делам. Через несколько минут в кабинет вошел бывший член российской делегации в ООН, бывший посол в Париже Сергей Александрович Малин. Лет пятидесяти, атлетического сложения, безупречно элегантный, с носом Цезаря и редкими, прилизанными к черепу волосами. Он сел напротив президента по его приглашению и взял протянутый через стол рапорт. Погрузился в чтение, а закончив, положил рапорт на стол и объявил:

— Потрясающе.

— За всем этим явно кроется какой-то план, — сказал президент, поигрывая золотым разрезным ножом с малахитовой рукояткой. — Сначала умиротворяют исламский мир. Потом замедляют экономическое развитие Франции, стоящей в авангарде Европы. И наконец распускают слух, будто Иисус вернулся на землю, чтобы спасти род людской от невесть какой угрозы! Потребление снижается, биржи готовы рухнуть! Даже московская и шанхайская!

Он хлопнул ладонью по столу, покачал головой, потом продолжал:

— Непостижимо! Остается выяснить, кто за этим стоит. Для меня этот Эмманюэль Жозеф — марионетка какой-то сионистской группы. Они из подполья выходят в эфир с жульнической телепередачей, подстраивают несколько чудес, — и готово! Дело в шляпе. Даже президент Франции клюнул на эту удочку.

— Группа сионинистско-американская, президент. Экономическое ослабление Европы послужит только интересам Соединенных Штатов. Это лучший способ ослабить курс евро.

Президент кивнул.

— Да, в Белом доме евреи… Что удивительно, так это наивность, с какой французы попались в ловушку.

— Чудеса, кажется, были замечательно подстроены, — заметил Малин. — Наш посол в Париже пишет, что сам чуть не поверил, увидев бороду министра внутренних дел, которая вдруг выросла на глазах у всех. Хотя и в самом деле удивительно, чтобы целая страна позволила себя одурачить подобным образом. Вы собирались позвонить президенту Франции… Уже звонили?