Алексей Санаев - Уругуру

Толстый жрец – вождь масок – важно вышел в центр площади, и, как раз когда я склонился над камерой, чтобы запечатлеть эту сцену, я услышал, как он выкрикнул что-то в адрес масок – отрывисто, хрипло и на языке, который мог быть чем угодно, только не языком догонов.

– Господи боже! – Я не удержался от восклицания, и фотоаппарат едва не вывалился из моих рук на песок. – Это же кликсы!

Я не мог ошибиться. Короткая фраза вождя масок состояла не из обычных звуков человеческой речи, а из странных щелчков, так называемых кликсов, одного из самых уникальных элементов человеческого языка.

Предполагается, что язык современного человека зародился там же, где и собственно сам человек разумный, – в Восточной Африке. Но лингвисты до сих пор никак не могут прийти к единому мнению о том, был ли очаг происхождения языка единым или же язык появился независимо в разных частях света уже после того, как человек распространился по всей планете.

В последнее время ученые все больше склоняются к первой гипотезе. После того, как советские языковеды доказали отдаленное родство индоевропейских языков Европы с языками монголов, тюрков, японцев в Азии, после того, как американские лингвисты сделали вывод, что индейские языки обеих Америк имеют начало на Дальнем Востоке, теория моногенеза – единого происхождения языка человека – стала активно завоевывать жизненное пространство в университетах всего мира.

Недавние исследования, которые, впрочем, еще ждут своего подтверждения, показывают, что, возможно, почти все шесть тысяч языков планеты удастся свести к единому праязыку человечества. Почти все – но не все. Несмотря на кропотливый анализ по обе стороны Атлантического океана, ученые так и не смогли определить родственные связи нескольких диалектов, затерянных в Юго-Западной Африке, в Намибии и Ботсване, где племена бушменов говорят на языках койсанской семьи. Их наиболее удивительной и абсолютно уникальной для языков мира особенностью являются щелкающие звуки – не гласные и не согласные, – которыми активно пользуются бушмены.

Кликсы производятся щелчком обеих губ, или языка о передние зубы, или при соприкосновении языка с нёбом, а иногда и с помощью щек. Эти звуки все люди мира используют иногда для выражения эмоций, но никому не приходило в голову составлять из этих звуков полнозначные слова. Ни происхождение кликсов, ни их широкое применение в койсанских языках{ Койсанские языки – семья языков юга Африки, название образовано от двух языков – кхой и сан.} до сих пор не нашли удовлетворительного объяснения.

Известно только одно: нигде в мире кликсы больше не обнаруживаются. А структура языков бушменов позволяет сделать вывод о втором, параллельном ареале происхождения человеческого языка, наследники которого до сих пор проживают в охотничьих поселениях на юге Африки.

Будучи лингвистом, я, конечно, всегда очень интересовался загадкой кликсов. Как и все студенты, смеха ради учился произносить их, что для нашей системы артикуляции оказалось безумно сложно, и читал запоем немногочисленные статьи с самыми невероятными версиями происхождения койсанских языков. Но тайна эта еще ждет своей разгадки, и поэтому можно представить себе мое изумление, когда здесь, в Стране догонов, за тысячи километров от Намибии, где живут бушмены, я слышу вдруг те самые щелчковые звуки – кликсы.

– Что? Какие кликсы? – испуганно переспросила Амани.

– Вам тоже показалось? – повернулся ко мне Оливье Лабесс. – Мне кажется, жрец выдал фразочку на бушменском, нет?

Я закивал, во все глаза глядя на вождя масок и проклиная себя за то, что не положил рядом дальнобойного диктофона.

Но вождь уже завершил свою роль в церемонии, и началось само представление. Одна за другой маски с изображением различных зверей и людей вставали, чтобы выполнить в центре поляны под барабанную дробь свои нехитрые па, которые мне по моему невежеству показались весьма однообразными.

– Вы неправы, Алексей, вы просто не обращаете внимания на их особенности, – сочувственно шептала Амани, попутно записывая что-то в свой блокнот. – Вот маска кузнеца, он очень важная фигура в обществе догонов, потому что он общался с богами. Сейчас он, видите, имитирует свою работу по изготовлению орудий.

– Ну тогда он либо не очень удачно имитирует, либо я бы не рискнул пользоваться изготовленными таким образом орудиями, – заметил я. – А это кто?

– Это двое воинов, а третий – вождь. Они рассказывают в танце историю заслуг умершего вождя.

Маски, надо сказать, плясали в тяжелом молчании, из-под страшных деревянных лиц с прорезями для глаз и рта не доносилось ни звука, ни даже дыхания не было слышно, хотя танцевать на жаре с несколькими килограммами древесины на лице – удовольствие, должно быть, так себе. Кроме барабанной дроби, на поляне был слышен лишь топот босых ног по пыльной земле.

– А кто определяет, какие маски изготавливать? – спросил Оливье.

– Жрецы, вождь масок, кто же, – сказала Амани. – Они временами проявляют забавную изобретательность. В некоторых деревнях иногда изготавливали даже маску белого туриста.

– Очевидно, чтобы было куда переселяться душам замученных европейцев, – предположил я, но теперь уже Амани пребольно толкнула меня локтем в живот потому что маски, пустившиеся в пляс всей компанией по кругу, вдруг остановились.

Барабанная дробь стихла, и на передний план вернулся толстый жрец. Я моментально включил диктофон и, к своему изумлению, в его короткой, отрывистой фразе вновь услышал щелкающие звуки. На этот раз мне удалось их записать.

Молодой догон вышел на середину площади и довольно неожиданно для нас всех пронзительно завопил что-то речитативом. Его песню перевела нам Амани Коро.

Это волнующее исполнение, истошные звуки которого, кажется, действительно проникали в самое сердце, завершило сегодняшний концерт. Маски по короткой команде толстого вождя удалились с поляны так же молча, как и до этого, а нас под небольшим конвоем отвели в дом. Начинало уже смеркаться, а на рассвете мы должны были покинуть Номбори и в сопровождении Малика и двух носильщиков-фульбе двинуться дальше на восток.