Игорь Ушаков - Семейная сага

Рада я за него: зарабатывать он стал побольше, нет необходимости при нашей-то скромной жизни прирабатывать. Да и негде здесь, слава Богу — военный городок!

Михаил. 1938, 5 июня

Сегодня к нам в отдел приняли новую сотрудницу. Это

очень молодая красивая женщина, видимо умная и интеллигентная. Мне она сразу понравилась: длинноногая, с широко распахнутыми глазами, светящимися какой-то радостью. Я поймал себя на том, что оценивающе рассматриваю ее с головы до ног: ее светло каштановые волосы, спадающие на плечи, грудь, которая натягивала

пуговки на ее блузке, изящный изгиб спины, красивые бедра

и стройные длинные ноги… Такого со мной еще не случалось.

И я задумался, что во мне переменилось?

Моя семейная жизнь вошла, вроде бы, в обычную колею… Катерина отличная хозяйка, все в ее руках спорится, Сережку она любит… Но вот наши с ней отношения совершенно изменились… Она холодна и бесстрастна. Я не могу сказать ничего плохого: она так же внимательна ко мне, как и раньше, даже ласкова иногда, но вот ночью она либо избегает близости, либо делает все так, будто исполняет обязанности…

Грешным делом, я невольно часто вспоминаю Наташу Семиглазову. Я помню этот ошеломляющий ее натиск, постоянное желание обладать мной, несмотря на то, что я был всегда поначалу скованным и даже пассивным. Но ей удавалось растопить меня. Она и меня доводила буквально до исступления.

Наташа, наверное, понимала, что мысли о Кате мешают мне быть с ней самим собой. Но она умела сделать все, как надо. Я же как ни стараюсь, мне не удается сделать то же самое с Катериной… Может, я что-то делаю не так?

Неужели так у всех? Неужели и Наташа охладела бы ко мне после нескольких лет супружеской жизни? Я понимаю,

что бурная страсть может затихнуть, но ведь естественные отношения между мужчиной и женщиной должны продолжаться?.. Пусть это будет не пожар, а костер, но ведь должен же быть хоть какой-то огонь!

Катя ставит меня в такое положения, будто я ее домогаюсь. Я начинаю чувствовать себя каким-то безудержным самцом… Да, я ее желаю почти постоянно, я ведь нормальный мужик, мне нужна женщина с теми

естественными эмоциями, которых я от нее жду. Но ответа от нее я не получаю…

Да и сам хорош! И Наташа в голове мелькает, а теперь вот эта новенькая появилась — Оля, или Оленёнок, как ее все называют. Она, и правда, напоминает грациозную газель…

Ну, что-то я не в ту степь попёр… Где же моя вечная любовь к

Катерине?

А может, дело в том, что Катя все еще любит этого своего Илью? В это слабо верится. Я уверен, что она с ним больше никогда не встречалась. И я уверен, что у нее никого нет: она все время дома, с Сережкой. Может, пройдет еще время и наши отношения войдут в нормальное русло?

Я очень этого хочу. Ведь я так ее люблю! Или любил?..

Нет, нет! Люблю! У меня кроме нее никого не было и нет.

Ксения. 1939, 12 мая

Мне уже пятнадцать… Мы переехали из Ленинграда

под Москву — Мише дали новую работу. Живем мы очень дружно, семья наша мне ужасно нравится. Миша такой замечательный человек! Я полюбила его, как старшего брата, он мне всегда и во всем помогает. Счастливая Катька! Какой у нее замечательный муж!

А я тоже влюбилась. Мама говорит, что эти нормально для моего возраста. Мальчик из нашего класса, на полгода моложе меня, но очень высокий, физически развитый и очень красивый. Зовут его Константин. Они с братом занимаются какой-то японской борьбой, а это требует очень хорошей физической подготовки. Костя — чемпион по гимнастике в Мытищах. Говорят его на следующий год пошлют выступать на первенство Московской области. Он может выполнить на кольцах "крест", что не все спортсмены-гимнасты могут сделать. Он умеет колоть грецкие орехи, зажав их между большим и указательным пальцами. А когда в школе у нас делали медицинскую проверку и просили нас сжимать динамометр в ладони, то он сжал его так, что тот сломался!

Я тоже хочу стать гимнасткой, а еще лучше — балериной. Мы с Костей выступали однажды на школьном вечере, где он меня держал на ладонях вытянутых вверх рук. Он все пытался научить меня делать "стойку" на его руках, но я не смогла. Струсила — очень уж высоко! А ведь на полу у меня стойка получается очень хорошо. Ну, да потренируемся, на следующий год, может, и получится!

У Кости еще есть старший брат, его тоже Миша зовут,

как Катиного мужа. Он-то и увлек Костю заниматься

японской борьбой. Дело в том, что Миша с детства немножко хромает, переболел чем-то, поэтому его часто обижали мальчишки. Тогда он решил стать сильным. И теперь он хоть иногда и с палочкой ходит, но его лучше не тронь! Они с Костей каждый день чуть ли не по часу стучат ребром ладони по камню или по дереву. Им ничего не стоит резким ударом руки разбить деревянный брусок или даже кирпич.

А однажды была такая история. Три хулигана вечером подошли к Михаилу и хотели снять с него часы — видели, что человек хромает да с палочкой идет. Он двоим ударил по предплечьям и сломал руки, те завыли и убежали, а третьему завернул руку за спину и отвел в дежурное отделение милиции! Вот такой у Кости брат!

Костя мне очень-очень нравится. Я думаю, что когда мы вырастем, мы обязательно поженимся.

Михаил. 1939, 25 июля

Сегодня вызвали к военкому нашего института,

который сообщил, что меня направляют с ответственным заданием на Халхин-Гол. Я последнее время занимался так называемым "акустическим оружием" — звуковой имитацией движения танковой колонны в темноте, целью которой является спровоцированный огонь вражеской артиллерии по пустому месту. Идея примитивная, но оказалась очень эффективной: из двух динамиков расположенных на грузовиках на относительно большом расстоянии друг от друга транслируют запись шума от танковой колонны, меняя громкость и создавая иллюзию приближающихся танков, а меняя громкость в динамиках создается эффект перемещения танков, например, справа налево.

А направляют меня туда под видом командира орудийного расчета.

"Маньчжурская кампания", как ее иногда называют, уже идет более двух месяцев. Вот и мой черед наступил… Поеду заниматься "наукой" на фронте!

Катерина. 1939, 27 августа

Михаил уже почти месяц на фронте — воюет с

японцами на Халхин-Голе. Мне стыдно признаться, что я даже обрадовалась, когда он объявил о том, что его посылают в Монголию. Нехорошо, конечно, — мужа на фронт, а жена радуется. Но я почему-то уверена, что с Михаилом ничего на войне не случится: он ведь направлен командиром орудийного взвода. Насколько я понимаю, пушки всегда стоят за линией фронта и палят оттуда по врагу.

Михаил пишет бодрые, иногда даже забавные письма. Как я и предполагала, его служба вполне безопасная, хотя в газетах много пишут о зверствах японцев и об их издевательствах над военнопленными. Но ведь сначала нужно в плен попасть! А Михаил как он пишет, служит в безопасном месте.