Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или Gott mit uns!

— Потому, что ничего не знала о фашистах. А та девочка, коя прошла всё, дотянула до звания "старушка", уже тогда знала, что немецкие солдаты в доме — поголовно все "фашисты". Твоя тётушка отсталая была: жила рядом с фашистами и не знала, кто они такие!

У рассказчицы всё было иначе: законные хозяева замерзали, и в это время, вместе с ними, "в остальных комнатах" мёрзли и "фашисты"?

Как получалось, что одни комнаты в доме отапливались, а их комната — нет? У врагов явная солидарность с захваченными просматривается: "если замерзать — так всем"!

А далее ещё страшнее: "мама иногда пыталась собрать на помойке картофельные очистки. Но офицеры порой очистки выбрасывали в туалет, чтобы нам не доставались" — более страшного эпизода и придумать трудно! "Туалет", разумеется, находился во дворе. Такие сооружения у вас "сральней" называются, но не "туалетами". Туалет — место, где человек получает массу удобств, но не те "удобства", кои в ваших сортирах до сих пор имеются.

— Может, хватит доставать "сортирным" вопросом!?

— "…меня дважды пытались застрелить потому, что я, голодная, просила поесть…" У кого "просила поесть"? Уточнений нет, но можно думать, что у врагов она просила пропитание. Давали они хотя бы что-то, или грозили оружием в ответ? Солдат — ребёнку шести лет автоматом в нос? Девочке? Редакторский перегиб, или полный идиотизм врагов: грозить шестилетнему человеку огнестрельным оружием? Кто пукнул: она, или редактор? Нынешние слёзы о прошлых картофельных очистках следует понимать так, что у немецких офицеров иного занятия, как только отслеживать процесс чистки картошки, не было? Обычно враги такую работу поручали захваченным женщинам с выплатой награды за труд.

Мораль немецкая не позволяла оставить работу без вознаграждения.

Или картошку у них чистили сами офицеры? Поэтому и проиграли войну? Командному составу Вермахта следовало заниматься прямым делом, а не думать о том, как бы картофельные очистки не попали в желудки аборигенов! Дураки эти немцы: получили твёрдую установку на ваше уничтожение, но вместо неё думали, как бы аборигены не засоряли желудки картофельными очистками!

— Это и была часть их дьявольского плана по уничтожению коренного населения: уморить голодом! А картофельные очистки могли как-то продлить жизнь захваченных "советских" людей.

— О! Время вспомнить об умерших голодной смертью в блокадном "ленинграде". Все учтены, до единого. Не пора ли заняться подсчётом тех, кто умер от голода на оккупированной территории? Разве у них нет права быть учтённым, как и блокадники?

"Чуть не застрелили…". Если бы хотели застрелить — застрелили: кто бы спросил с них за смерть девочки из аборигенов? Убийством больше, меньше — что с того? Время-то военное…

И такое непонятно в рассказе: почему враги не выгнали из дома, а позволили жить рядом? "Право захватчика" не сработало?

И остаётся главный вопрос блокадного времени: как выжила? Чем было жить горожанину, если нет земли? Как, где добывала пропитание во всё оставшееся время оккупации? Точно знаю, что мать стирала вражеским солдатам бельё и получала за труд прокорм. Иного выбора не было: или продолжать "охоту на ворон", или стирать вражеским солдатам бельё. Всё "интервью" — не более, чем желание хотя бы таких воспоминаний…

— А стирка солдатского белья приравнивалась к "коллаборационизму"?

— Полностью! Немец, даже если он и "военный" немец, всякий труд оплачивал. У немцев "халява" не допускалась ранее, и впредь никакая форма человеческого паразитизма у немца не пройдёт. Другой народ эти немцы! Бывало, что и грабили, не без этого, но в массе они были христианами и чтили библейские заповеди:

— "Труждающийся достоин пропитания"!

— Нынешние "наши христиане" забывают закон… По году заработанное не отдают.

— …не любят бывшие "советские" люди вопросы о прошлом, если у вопросов "провокационные", неприятные ответы.

Ты, уродившийся предельно откровенным, до глупости, с юных лет заявлял, что отец работал на врагов. "Вражеским прислужником" был, а если на иностранный лад — "коллаборационистом". Первым помощником врагам был Кола Брюньон, француз, вторым — твой отец.

Другие, точно такие коллаборационисты, "помалкивали в тряпочку" и сегодня, непонятно для чего и у кого, пытаются "выжать слезу". Да и как "плакальщица" могла сказать что-то иное, когда над ней висела состарившаяся советская "установка":

— "Древний немец — всегда был врагом"! — времена меняются, но однажды заданная "программа" — неизменна. Враг не может быть иным, как только "вражеским"! Сдать позицию — "предать память о прошлом", но как "предать память" — не знаю… Красивая мысль о "предательстве памяти", но расшифровке не поддаётся.

— Вопрос о пропитании интересный и при внимательном рассмотрении ответ напрашивается ужасный: вначале плакальщица воронами питалась, а потом вроде бы всё наладилось? Откуда и как? Или оккупанты каким-то непонятным образом не давали захваченным "советским" людям умереть от голода и как-то заработать на проживание? С "вражескими прислужниками" — ясно и понятно, за "пайку родину продавали", но как жили "убеждённые и стойкие советские люди, ненавидевшие врагов"?

— Представь: один человек думает о пропитании, а тысячи — нет, они обеспечены прокормом. Как думаешь, мысль одного голодного человека на телепатическом уровне разволнует сытую тысячу? Примут сигнал голодного человека и отзовутся на него?

— Нет. Мать всегда говорила: "сытый голодного не разумеет…"

— Права была мать… Теперь меняем ситуацию до "наоборот": "многие тысячи думают о прокорме, а малое число — нет…"

— Понял… Оккупанты не думали о пропитании, но атмосфера, коей им приходилось дышать, была густо наполнена заботой аборигенов о пище.

Эдак и задохнуться можно, какой бы сволочью я не был! Нехорошие вопросы обсуждаем. "Советский" человек, даже и голодный, был обязан оставаться "советским", а бедствия и лишения закаляли его и делали стойким в борьбе с врагами"! — "красная нить" того интервью.

— Верно, не любят соотечественники уточнений прошлого! Когда такое слышат, то их немедленно и круто заносит в сторону до полного "схода с катушек". Умение входить в "священный и праведный гнев" — особый дар, и главное — это скорость входа "в священный гнев". Для машин есть понятие "время разгона до скорости в сто километров", а для тебя — как скоро приступаешь к любимому занятию орать, получив "в лоб" неприятный вопрос.

Когда "мирная беседа" загоняет в тупик и "крыть нечем", то, долго не раздумывая, входите в транс, рвёте на пупе рубаху и "выражаете гнев" криком. Гнев ваш, повторяю, всегда "праведный". Во все времена гнев выражаете криком и такому занятию название сеть: "заткнуть рот противнику".