Мишель Фейбер - Яблоко. Рассказы о людях из «Багрового лепестка»
- Название:Яблоко. Рассказы о людях из «Багрового лепестка»
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Машины творения
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-902918-16-5, 978-1-84195-980-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мишель Фейбер - Яблоко. Рассказы о людях из «Багрового лепестка» краткое содержание
В своем новом сборнике рассказов Мишель Фейбер проливает свет на будущее героев романа «Багровый лепесток и белый», и знакомит с некоторыми эпизодами их жизни до описываемых в нем событий. После внезапного расставания с героями романа осталось много загадок. Однако те, кто уже знаком с Фейбером, знают: не стоит ждать ответов на все вопросы. Мелодрамы не будет. Будет приключение.
Яблоко. Рассказы о людях из «Багрового лепестка» - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Так она же нарушила закон, твоя гувернантка, разве нет? — спросил я.
Мама негромко фыркнула.
— Да уж, конечно.
— Значит, полиция должна была ее арестовать.
— Со временем эта мысль пришла в голову и мне. Лет, наверное, в четырнадцать. Бедная мисс Конфетка… Какие нотации о нравственности я ей читала! Она подавала мне завтрак, а я сидела за столом, надувшись, уткнув нос в потрепанную старенькую Библию моего дяди.
Каким-то образом, посредством неприметных движений моего тела, что ли, я, надо полагать, уведомил маму о том, что ничего из услышанного не понял. И она, тут же отставив в сторону свои взрослые мысли, отыскала лакомый кусочек, который я в состоянии был переварить, конфетку для маленького мальчика.
— У полиции, ангел мой, было чем заняться и помимо арестов беззащитных женщин, — сказала она. — Ей нужно было ловить грабителей и убийц.
Этим я на время и удовольствовался. И лишь несколько дней спустя, услышав разговор тети Примулы и мамы о близящемся освобождении их подруг-суфражисток из тюрьмы Холлоуэй, я сообразил, что полицейские вполне могли арестовывать — и арестовывали — беззащитных женщин. По-видимому, грабители и убийцы сильно сократились в числе, оставив полицейских без дела.
Задним числом, мне представляется удивительным то, что саму мою маму не арестовали ни разу. Она, подобно наполовину мифической мисс Конфетке, нарушала закон самыми разными способами. К примеру, когда мы вместе выходили в город, она временами страшно шокировала меня тем, что крала из книжных магазинов книги. Методу ее, который нельзя назвать совсем уж бесстыдным, недоставало украдчивой тонкости талантливого магазинного вора. Она просто совала книгу под плащ — используя меня, как я теперь понимаю, в качестве прикрытия — и неторопливо покидала магазин. Затем мама направлялась к ближайшему канализационному стоку и спускала в него книгу, подпихивая ее, если та застревала, носком ботинка. Книги эти неизменно трактовали о женщинах и «женском вопросе». Маме очень нравился звук, который они издавали, плюхаясь в сточную воду.
Кроме того, мама регулярно выходила на улицы, чтобы продавать «Избирательное право для женщин» — была такая дешевая газетка — причем вызывающе занималась этим на тротуарах, то есть подвергала себя риску быть обвиненной в «чинении помех». Оглядываясь назад, я понимаю, что женщина, продававшая газету там, где происходило движение транспорта, чинила помехи черт знает насколько большие, нежели та, что занималась своим делом на пешеходной полосе, но нет: Власти Предержащие решили иначе. Конечно, то была своего рода игра в кошки-мышки. Однако мама мышкой быть не желала. «В канаву я не полезу, — говорила она своим более законопослушным подругам, получая от них советы именно это и сделать. — Ни за что». И не лезла — не считая, разумеется, тех случаев, когда ей необходимо было избавиться от книги с названием наподобие «Естественное предназначение женщины».
Надеюсь, я не создал у вас впечатления, что мама всегда и во всем поступала по-своему, а Власти неизменно закрывали на ее проступки глаза. Свою долю злоключений она, разумеется, получила. Однако всякий раз, как кто-то чинил ей препятствия, она смотрела на своего мучителя — полисмена, мелкого чиновника, лавочника, на кого угодно — так, точно он был достойным жалости умалишенным, считающим своим назначением мешать людям заниматься невинными, вне всяких сомнений, делами наподобие чаепития или подстригания ногтей на собственных ногах. А вот тетю Примулу, при всей ее внешней невозмутимости, расстроить было куда как легче. Насмешливая уверенность в себе, которую тетушка Примула выказывала на людях, имела обыкновение испаряться, как только она оставалась наедине с собой, и нередко я, влетая, распираемый детским восторгом по тому или иному поводу, в дом, заставал тетю Примулу свернувшейся калачиком в кресле, гневно посасывающей сигарету и отирающей залитое слезами лицо. Или же, когда правительство совершало какой-то на редкость зловредный либо трусливый поступок, она начинала выкрикивать: «Как они могут! Ну как они могут!» — и мама говорила, кладя на плечо подруги ладонь: «Не стоит принимать их так близко к сердцу».
Только дважды видел я маму расстроенной почти до слез. В первый раз поводом для этого стал сущий, как мне показалось, пустяк. Мы только-только вернулись в Англию, и мама, изучая вместе со мной Риджент-стрит, зашла в большой магазин и спросила, не продаются ли в нем такие-то и такие-то духи. Администратор магазина ответил: нет, таких духов они не продают. Мама настаивала: это очень известный производитель, утверждала она. Я никогда о нем не слышал, мадам, сказал администратор. Не может быть, сказала мама: а его мыло, ароматы для ванн? Администратор извинился и заявил, что эта марка ему не известна, — возможно, ею торгуют только в Австралии? (Видимо, он понял по выговору мамы, что она провела какое-то время в колониях.) Тут у мамы задрожали губы, а когда администратор, пытаясь успокоить ее, предложил ей пузырек лавандовой воды «Перз», она издала странный придушенный звук и выбежала из магазина. В Австралии я за ней поведения столь детского не замечал ни разу; то был один из первых случаев, воспринятых мной как доказательство того, что пересекать океан нам не стоило.
Но принимать или отменять решение на сей счет было не моего ума делом, и я понимал это, хоть такое понимание и мучило меня. Своим рассказом о том, как ее похитила мисс Конфетка, мама напомнила мне: детям надлежит исполнять волю взрослых, не им выбирать, где они будут жить и в каком направлении двигаться. И как тонко провела она этот маленький разговор по душам! Интересно было бы знать, обдумала ли она его загодя? Мама заставила меня поверить, что это моя горестная вспышка подтолкнула ее к тому, чтобы поведать мне о самых тайных ее воспоминаниях, воспоминаниях столь сокровенных, что она не делилась ими ни с кем — только со мной, папой и тетей Примулой. И я почувствовал себя человеком значительным! — при том, что, в сущности-то, она объяснила мне: мои желания ни в какой счет не идут. Рассказывая, какое смятение она испытала, когда вся ее детская жизнь перевернулась вверх дном, мама выглядела такой уязвимой, такой слабой. И этого хватило, чтобы заставить меня забыть о том, что она немилосердно перевернула вверх дном мою собственную.
Впрочем. Что толку винить ее в этом, не правда ли? Мы эмигрировали, и этим все сказано. Колонии продолжали идти своим распрекрасным путем, мы пошли своим, а я обратился, к добру или к худу, в англичанина. Последний из джентльменов прежней поры, так называют меня здешние сестры. И, разумеется, я понял, по прошествии времени, что мама была права.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: