Станислав Стратиев - Недолго светило солнце

А потом приехали грузовики, рабочие прицепили фургон к огромной „Татре", и он поехал, раскачиваясь в траве, как черепаха.

Сашко встал, подошел к Тане, повернул ее лицо к себе.

– Послушай, – сказал он. – Все это не так важно…

– Знаю, – ответила Таня. – И что из того. Это я знаю уже два года, знаю с тех пор, как мы познакомились. И что из того? Я тоже люблю тебя, ну и что? Как осуществить эту любовь, где? Каким образом? Любовь – это не только состояние, но и совместная жизнь, не так ли? Я тоже хочу быть с тобой, я готова на все ради тебя, но что из того?

– Как что? – сказал Сашко. – Как что из того?!..

– Это ничего не меняет, понимаешь? То, что ты честный, чувствительный, светлый, как говорит твоя бабушка, тоже ничего не меняет. Этого мало. Это чудесно, что ты такой, за это я и люблю тебя, но этого мало.

– Чего же ты хочешь еще? – он смотрел ей прямо в глаза.

– Я хочу жить с тобой сейчас. Разве ты не понимаешь? Жить с тобой, пока я молода, пока я хочу тебя, пока могу тебя любить. Когда мне станет сорок, я не смогу тебя любить так, как сейчас. Тогда все будет иначе, и я буду другая, и ты… Знаю, ты будешь работать, знаю, и я буду работать, мы скопим деньги, все это я знаю. Знаю, что говорят в подобных случаях. Ну и что? Я не могу законсервироваться и проснуться в сорок лет… или в пятьдесят… когда у нас уже будет свой дом, будут дети и мы сможем купить картины и спокойно любить друг друга… Все говорят: „Завтра, потом, в будущем…" Ты тоже так говоришь… Но кто нам вернет молодость, которая будет потрачена на это?.. Коммуналки, мансарды, скандалы с хозяевами и соседями. Необходимость постоянно сдерживать себя, говорить шепотом… Не хочу больше говорить шепотом, понимаешь? Когда я тебя люблю, не хочу шептать, и потом не хочу, не хочу вообще больше говорить шепотом…

В старом доме было тихо. Солнце светило в окна. Пчела жужжала между рамами, стараясь вырваться наружу. Но ее усилия были напрасны.

– Ты говоришь – люби меня, все остальное неважно. Но за десять лет, прожитых в мансардах и на чужих квартирах, любовь испарится. И нечего заблуждаться: если мы будем жить так, то через десять лет, даже через пять, мы возненавидим друг друга, и каждый будет обвинять другого в том, что он испортил ему жизнь. Такое я вижу каждый день у нас дома, слышу это собственными ушами. Это невыносимо. Один раз начинает скандал отец, другой раз – мать. Это ад, ты даже не можешь себе представить, что это такое. А ведь в самом начале у них было все хорошо, была любовь… В кинофильмах девушка идет за любимым на край света, но в этих фильмах не показывают, что получается после женитьбы… Я не хочу жить так, понимаешь, не хочу жить так, как живут мои родители, как живет половина моих знакомых, я не могу жить так. Предпочитаю любить тебя и уйти, чем через пять лет возненавидеть тебя. Не хочу заказывать ключ каждый раз, когда испытываю желание поцеловать тебя…

Сашко смотрел на ключ, который лежал на столе, там, где его оставила Таня, – лучи солнца, клонившегося к закату, переместились, и ключ остался в тени.

А потом все было как прежде. Только он все чаще замечал у Тани горькие складки в уголках губ. Она была все такая же и в то же время другая, пытался найти в ее словах тайный смысл, упрек, но не находил, и это мучило его все больше.

– Люби меня сейчас и не думай о том, что будет завтра, – говорила Таня. – Может быть завтра я уйду от тебя. И этот ключ мне не нужен, он не от той двери, которую бы я хотела открыть. Если хочешь, повесь и его себе на шею. Не расстраивайся, ты не виноват. Но и я не виновата. Разве преступление иметь свой дом сейчас, когда мы молоды, путешествовать, когда нам хочется? Разве преступление иметь два платья вместо одного, поехать в конце августа вместе с тобой на море?.. И быть там долго, целый месяц, загорать, валяться на песке, купаться в лазурной воде, целовать тебя вечером… Разве это преступление?

– Преступление, потому что ты хочешь иметь все сразу, – отвечал он. – А для этого нужно ограбить банк.

Но шутка повисла в воздухе. Шутка не доходила до нее.

– Мужчина может начать все с начала и в сорок, но женщина – никогда. Для женщины это слишком поздно, – сказала однажды она и больше не возвращалась к этой теме.

А время шло, промелькнули зима и весна, наступило лето. Деревья отбрасывали на тротуары длинные тени, сквозь густую листву каштанов с трудом пробивалось солнце, яркий свет слепил глаза. Дни стали длиннее, стояла жара. Сашко со своим курсом должен был уезжать на сельхозработы.

Он мучительно искал выход и никак не мог найти его. Наконец решился пойти к врачу и прикинуться больным.

Врач сразу же все понял.

– У вас нет элементарных симулянтских способностей, – сказал он. – Чтобы быть симулянтом, нужен талант. Хотя для меня не имеет значения, талантлив симулянт или нет, я его вижу насквозь.

– Симулировать я не умею, – согласился Сашко. – Это ясно как божий день.

– Симулянты вызывают у меня отвращение, – сказал врач. – Мне просто неприятно смотреть на вас. Выйдите в коридор и там одевайтесь. Не бойтесь, я никому не скажу о вас.

– Дело в том, – сказал Сашко, – что мой отец из-за своей занятости – с утра до вечера он мешал бетон, сколачивал опалубку, клал кирпичи – не успел скопить денег. Пока другие, как пчелки, собирали их в кубышку, он работал, кормил семью, построил крохотный домик с одной комнатой, потом пристроил к нему кухню, через пять лет еще одну комнату, потом сарай. Потом вкалывал, чтобы дать образование детям… Понимаете? Поэтому сейчас у меня нет денег, не на что поехать с любимой девушкой на море. Нет денег, чтобы…

– У меня тоже нет денег, – ответил врач. – Но я не симулирую.

– Доктор, вы меня не поняли. Я не хочу ехать со студенческим отрядом в село, потому что намерен работать. Каждое лето я подрабатываю. Я не буду валяться на перине, пока другие работают в поле. Трудовые навыки мне привили с детства, за это не беспокойтесь.

Но в нынешнем году в деканате заупрямились, не хотят меня отпускать. Поэтому я и пришел к вам.

– Это меняет дело, – уже другим тоном сказал врач. – Если все обстоит так, то это делает вам честь. Однако ничем не могу вам помочь. Вы должны понять меня – я несу ответственность. Если об этом узнают, отвечать придется нам обоим, и больше всего – мне. Кроме того, наша профессия имеет свои принципы, а вы заставляете меня нарушать их, лгать… Вы понимаете, это некрасиво, я не могу на это пойти.

– Никто не узнает, – ответил Сашко. – Я буду работать далеко от города, в горах, в дачной зоне. Мы будем искать воду на дачных участках. Как об этом узнают?

– Искать воду? – заинтересовался врач. – И как вы ее ищете?

– Бурим. Небольшой бур, частный. Нас трое – люди с безупречной репутацией, хорошие работники, один – друг моего отца, когда-то они вместе работали, сейчас он на пенсии. У нас он вроде начальника, зовут его бай Ламбо.