Грэм Грин - Монсеньор Кихот

– Il faut me pardonner, senorita… Je n'ai pas… [Извините меня, сеньорита… Я не… (франц.)] – Но тут понял, что не знает, как по-французски «побриться».

Мужчины стояли друг против друга молча, пока девушка не вернулась. Но и потом поддерживать разговор было трудно. Мэр очень медленно, делая паузы после каждого слова, чтобы девушка могла отыскать его в своем карманном словарике, произнес:

– Если вы… окончили… ваш завтрак…

– Desayuno – значит «завтрак», – сообщила девушка своему спутнику с таким восторженным видом, точно сделала открытие.

– …можно мне взять bollo?

– Тут сказано: «bollo» – хлебец стоимостью в пенни, – перевела девушка, – но наши булочки стоили куда дороже.

– Словари вечно отстают от жизни, – сказал ее спутник. – Не могут же они учитывать инфляцию.

– Я очень голоден, – сказал им мэр, тщательно выговаривая главное слово.

Девушка быстро перелистала странички словаря.

– Ambriento – он ведь так сказал? Я не могу найти это слово.

– Попробуй посмотреть на h. По-моему, по-испански h не произносится.

– А-а, вот оно. «Жаждущий». Но чего же он жаждет?

– А там нет другого значения?

– Да, конечно, какая я глупая. «Голодный». Должно быть, это и есть. Он голоден и просит хлеба.

– У нас осталось две булочки. Отдай ему обе. И вот что… дай бедняге и это тоже, – и он протянул ей бумажку в сто песет.

Мэр взял булочку, но от денег отказался. Для ясности он указал сначала на «Росинанта», потом на себя.

– Боже мой, – воскликнула девушка, – это же его машина, а мы тут предлагаем ему сто песет. – Она сложила руки ладонями вместе и приподняла их в восточном приветствии.

Мэр улыбнулся. Он понял, что она извиняется.

Молодой человек мрачно произнес:

– А мне откуда было знать?

Мэр принялся за одну из булочек. Девушка полистала словарик.

– Mantequilla? [Масло? (исп.)] – спросила она.

– Манте – что? – весьма недовольным тоном пробурчал ее спутник.

– Я спрашиваю, не хочет ли он масла.

– Я съел все масло. Его не стоило больше держать.

Мэр помотал головой и доел булочку. Вторую он положил в карман.

– Para mi amigo [для моего друга (исп.)], – пояснил он.

– Эй! А я это поняла, – восторженно воскликнула девушка. – Это для его девушки. Разве ты не помнишь по-латыни: «amo» – я люблю, «amas» – ты любишь? Забыла, как дальше. Могу поклясться, они тоже развлекались в кустиках, как мы с тобой.

Мэр приложил рупором руки ко рту и снова крикнул, но ответа не последовало.

– Откуда ты знаешь, что это девчонка? – спросил молодой человек. Он явно настроился перечить. – По-испански это, наверное, то же, что по-французски. «Ami» ведь может означать друга любого пола, разница только в написании.

– О, господи, – сказала девушка, – ты думаешь, это тот труп, который уносили при нас?..

– Откуда мы знаем, что это был труп? А если труп, то почему этот человек спрятал для него булочку?

– А ты его спроси.

– Как же я его спрошу? Словарь-то у тебя.

Мэр снова крикнул. Ответом ему было лишь слабое эхо.

– Во всяком случае с виду это был явный труп, – сказала девушка.

– Может, они просто везли его в больницу.

– Вечно ты находишь всему неинтересные объяснения. В больнице ему ведь тоже не нужен хлеб.

– В слаборазвитых странах родственникам часто приходится носить больному еду.

– Испания – не слаборазвитая страна.

– Это ты так говоришь.

Они вроде стали ссориться, и мэр отошел от них к тому месту, где оставил отца Кихота спящим. Но таинственное исчезновение и воспоминание о приснившемся сне не давали мэру покоя, и он вернулся к «Росинанту».

Пока он ходил, молодые люди не без успеха проштудировали словарь.

– Camilla, – сказала девушка, но произнесла она это слово так странно, что мэр не сразу его понял.

– Ты уверена? – переспросил ее молодой человек. – Это скорее похоже на женское имя, чем на носилки. И вообще я не понимаю, почему ты искала именно это слово – «носилки». Ведь у них же не было носилок.

– Но неужели ты не понимаешь – так яснее! – настаивала девушка. – Разве в словаре найдешь такое слово, которым можно описать, что человека пронесли мимо нас за голову и за ноги?

– А что если просто посмотреть – «пронесли»?

– Словарь же дает глаголы только в неопределенном наклонении, но если хочешь, я посмотрю. Transportar, – сказала она, – Camilla.

Внезапно мэр понял, что она пыталась сказать, – но и только.

– Donde? [Куда? (исп.)] – спросил он, чувствуя, как его затопляет отчаяние. – Donde?

– По-моему, он спрашивает, куда, – сказал молодой человек и вдруг принялся на свой лад вдохновенно пояснять. Он подошел к своей машине, открыл дверцу, согнулся и стал словно бы заталкивать внутрь что-то тяжелое. Потом взмахнул руками в сторону Леона и произнес: – Унесенное ветром.

Мэр так и сел на первый подвернувшийся камень. Что же произошло? Неужели жандармы выследили их? Но жандармы наверняка дождались бы спутника отца Кихота, чтобы и его схватить! И почему они унесли отца Кихота на носилках? Они что, пристрелили его, а потом перепугались? Он сидел, свесив голову под бременем мыслей.

– Бедняжка, – прошептала девушка, – как он скорбит по своему покойному другу. По-моему, лучше нам потихоньку смотаться отсюда.

Они подхватили рюкзаки и на цыпочках направились к своей машине.

– А все-таки интересно, – промолвила девушка, усаживаясь на сиденье, – но ужасно, ужасно грустно, конечно. У меня такое чувство, точно я побывала в церкви.

Когда отец Кихот открыл глаза, он, к своему изумлению, обнаружил, что пейзаж с обеих сторон быстро движется, в то время как он спокойно лежит почти в том же положении, в каком заснул. Мимо промелькнули деревья, затем – дом. Он решил, что выпитое вино подействовало на его зрение, сокрушенно вздохнул, подумав, что неразумно себя ведет, решил быть посдержаннее в будущем и, снова закрыв глаза, тотчас заснул.

Вторично он проснулся от какой-то непонятной тряски, которая вдруг прекратилась, тело его провисло, и он почувствовал под собой вроде бы холодную простыню вместо шершавой травы, на которой раньше лежал. Все это было очень странно. Он закинул за голову руку, чтобы поправить подушку. И услышал женский голос, произнесший с возмущением:

– Пресвятая дева, и что это вы сотворили с бедным отцом Кихотом?

Другой голос произнес:

– Не волнуйся, женщина. Он скоро проснется. Пойди приготовь ему большую чашку крепкого кофе.

– Он пьет всегда чай.

– Тогда – чаю, да покрепче. А я побуду здесь, пока он не проснется, так что…

Но тут отец Кихот снова погрузился в сладостный покой сна. И приснилось ему, что он надул три воздушных шарика и выпустил в воздух – два были большие, а один маленький. Это его смущало. Ему захотелось поймать маленький и надуть его до такого же размера, как остальные. Тут он снова проснулся, поморгал раз-другой и совершенно отчетливо понял, что находится дома, в Эль-Тобосо, и лежит на своей старой кровати. Чьи-то пальцы щупали ему пульс.