Катарина Масетти - Семейная могила

— Неужели ты думаешь, что образованному человеку сложно осилить поваренную книгу? — отвечала она. — И как ты не понимаешь, что раз уж у тебя нет возможности реализовать себя в профессиональном плане, то хочется хотя бы чего-то достичь на домашнем фронте? Могу поспорить, что, когда тебе удается пропахать прямую борозду или там аккуратно сложить свои тюки сена, ты получаешь от этого такое же удовлетворение, что и я, когда глажу занавески или замораживаю свежую выпечку про запас! Мы отлично справились со своей работой и хотим, чтобы это оценили другие!

Как ни странно, традиционное разделение ролей мне по душе, — призналась она в другой раз. — Сложно не поддаться искушению. Ты выполняешь всю тяжелую, грязную работу, а потом приходишь домой, я сдуваю с тебя пылинки — и мы оба довольны друг другом. Тем более пока Арвид лежит там, где его положат, и мне не нужно каждый день ездить на работу! Ты хоть понимаешь, что мы живем в иллюзорном мире, в раю для дураков? По крайней мере, до лета. Вот тогда пойдут другие пироги!

Да, мы оба знали, что ей опять придется выйти на полную ставку, чтобы мы могли свести концы с концами. Дела в усадьбе шли не ахти, канитель с евросоюзной дотацией сожрала всю небольшую прибыль. Но мы выстояли. А когда Арвид начал ползать, тут и шведский стол заметно оскудел.

Лишь одна маленькая тучка омрачала наш безоблачный горизонт, крохотное облачко, которое, хотелось бы верить, тоже скоро исчезнет. Правда, всегда оставался риск, что эта тучка — предвестник надвигающегося холодного фронта…

Мы почти друг с другом не спали с тех пор, как родился Арвид. По крайней мере, как следует. Ладно, положим, время от времени мы все же прилежно исполняли супружеский долг, примерно как с Анитой в те разы, когда она До Себя Допускала. Даже не знаю, от кого это зависело. Иногда мне казалось, что все дело в том, что перед ее ночной рубашки зачастую колом стоял от засохшего молока. Ничего не скажешь, сексуально! В такие вечера она была для меня Матерью и только — переспать с ней казалось мне инцестом чистой воды. Когда же я был в духе, она только покорно шла на поводу, безо всяких там обычных штучек с постанываниями и причитаниями, мне никак не удавалось ее завести.

А иной раз и без Арвида не обходилось. Этот чертенок явно из кожи вон лез, чтобы предотвратить появление братика или сестренки. Он как чуял, когда один из нас хоть на сантиметр пододвигался к другому, — тут же открывал свой маленький ротик и начинал реветь белугой! Дезире конечно же давала ему грудь, и они мирно засыпали. А я лежал и жалел себя. Завтраки завтраками, но все же…

Это напоминало экспедицию в неведомые страны. Мне предстояло наладить контакт с аборигенами, изучить их культуру, нравы и обычаи. Стать «своей» в этой деревенской глуши. Стать одной из них. Нет, я вовсе не считала себя лучше них — последние остатки таких мыслей выветрились из моей головы после того ужина у Бенгта-Йорана с Вайолет. Наоборот!

Я казалась себе неполноценной. Большинство женщин, с кем я здесь познакомилась, умели делать вещи, о которых я понятия не имела. Мережка и саржевое плетение? Жаккардовое полотно и суп с клецками? У них всегда была в запасе тысяча премудростей, как обращаться с детьми. Если я приходила в местный тренажерный зал с орущим Арвидом в коляске, стоило одной из них взять его на руки, как он тут же затихал. Они умели пришивать пуговицы, вставлять «молнии», чинить одежду и обметывать петли. Они сами красили волосы, стригли своих мужей и детей, выращивали мастерски подстриженные кустарники, обменивались друг с другом рисунками вязания и луковицами. В то же время большинство из них еще успевало работать в городе на полставки. (То есть женщины — мужчины либо вкалывали круглыми сутками, либо били баклуши. А иногда и то и другое сразу, если они работали на стройке…)

А по вечерам женщины пели в хоре, занимались керамикой, и йогой, и всем-всем-всем — если, конечно, мужья были на охоте, или играли в боулинг, или ходили на хоккей.

Казалось, мужчины и женщины живут параллельными жизнями и мало что делают сообща. Сложно было себе представить, чтобы две подруги запаслись пивом и пошли на хоккей, пока мужья помогают младшенькому с уроками по английскому в промежутках между стиркой. Мужиков приходилось чуть ли не за волосы тащить на репетиции хора, чтобы была хоть пара басов, а в саду они появлялись лишь для того, чтобы прихватить камней для бани.

Женщинам бы и в голову не пришло солнечным зимним деньком оседлать снегокат и рассекать на нем по округе, поднимая снежный вихрь, ради одного своего удовольствия. Зато они запросто могли приготовить корзину для пикника и составить мужу компанию, усадив детей на колени.

Каждый жил своей жизнью — и все же на всяких соседских сборищах и деревенских посиделках это никому не мешало. Мужчины и женщины дружно распевали песни, напивались, тискались на танцплощадке в глубокой ночи, баловались в кустах с кем не надо, порой ссорились и закатывали друг другу скандалы. Но по моим ощущениям, все это было не хуже, чем жизнь в любом благоустроенном пригородном районе, и никогда не выходило за рамки приличия. Зато подобные мероприятия служили отменным поводом для сплетен, как я поняла, начав ходить на занятия местного хора и оставаясь после репетиций на чашечку кофе, чтобы узнать последние новости.

Одно можно сказать точно — мое высшее образование никого здесь не волновало, да я и сама старалась это не афишировать. Книги можно было обсуждать и так, многие ходили в литературный кружок и прилежно читали все книжные новинки. Там мне даже удавалось порой блеснуть. Пожалуй, это было единственное достойное применение моим знаниям.

Мужчины же читали исключительно спортивное приложение к вечерней газете.

Я никогда не поднимала вопросов, касающихся международной политики, философских мировоззрений или тендерных ролей в обществе, и не потому, что считала своих собеседниц слишком ограниченными для таких дискуссий — вовсе нет, — просто у них и так всегда находилось о чем поговорить, и об этом как-то речи не заходило. Иногда это были местные сплетни — да и мужчины, к слову сказать, тоже любили между собой посплетничать, — иногда рецепт пирога или ценные советы по уборке дома. Довольно часто они затевали мероприятия на благо всей деревни: убирали обочины, пекли булочки на продажу, собирая средства на строительство нового футбольного клуба для местной детворы, устраивали протесты против сокращений в детском саду. Энергии им было не занимать, все здесь вращалось вокруг женщин, несмотря на то что возглавляли сельский совет, как правило, мужчины. Иногда доходило до абсурда — к примеру, один старик раз за разом переносил дату общего собрания, которое должно было состояться у него дома, только потому, что его жене нездоровилось и она не могла приготовить им кофе!