Петр Семилетов - Отрывки, etc

ИНОЕ существо где-то между воздухом и надеждой, тревогой и ожиданием [смерти] агонизирует от безмерной скуки, просит убить его, или лишить памяти, дабы Постигать вновь. Лилия не Лидия — освобождение, несет знание, не смерть и не забвение в Темных Пустотах Авиаркаш.

ИНОЕ существо проявляется в пространстве, сумрачное и безликое, висит ОНО в воздухе, и сквозь его тело пролетает мошкара. ИНОЕ поворачивает голову, летит к тропе на земле. За ИНЫМ следуют дымчатые, расплывчатые хвосты прозрачного тумана. Трое человек в формах пробегают по тропе. ИНОЕ приобретает ФОРМУ примата, ярко светящегося белым огнем, на котором точками выделяются черные глаза.

ИНОЕ опускается на [песчаную] тропу, а три человека в формах достают маленькие фонарики, и одновременно включают их, направив эмитируемые из них белые лучи. Смерть! Смерть! Смерть! — поют лучи, вонзаясь в ИНОЕ. Ему наплевать, ему напревать, ему наплевать, ему наплевать, ОНО изменяет свою форму в огромную снежинку, или утрированную паучью сеть, и плавно опускается на жертв, охватывая их всех разом. Типы в мундирах расчленяются на кубики. Кровавые куски мяса.

ИНОЕ превращается в парящее над тропой облачко, а затем рассыпается муравьями, которые принимаются жрать валяющееся на земле мясо. ИНОЕ слишком [долго?] пробыло в Авиаркаше,

[…]

(c)Петр "Roxton" Семилетов суббота, 11 Марта 2000 г.

Здесь все серо, пыль на окнах, тучи давят взгляд с неба. Дует ветер — но стоит воздух, сухой и безвкусный. Выбиты стекла, искорежены ржавчиной трубы, а на каждый дом — по три этажа хлама.

Небольшая квадратная комнатка, где у стены узким шкафом вытянулись по команде "смирно" старые часы. Два гроба в комнате той, детских гроба. В одном лежит Людвиг, в ином же — Марго, восьмилетние. Каждое утро они просыпаются, но не торопятся отодвинуть крышки в сторону, потому что ждут, пока по улице внизу, под окном третьего этажа, пройдет слепой старьевщик.

Они никогда не видели его, но боятся серой всклокоченной бороды, длинного плаща, развевающихся седых волос, и черных круглых очков. Старьевщик всегда кричит: "Собираю потерянные дуууушиии! Собираю старые воспоминания, несбывшиеся надежды и дуууушиии!". Он тащит за собой возик на деревянных колесиках, к которому прикреплены колокольчики и множество кроличьих лапок.

Когда старьевщик проходит мимо, Людвиг и Марго выбираются из гробиков, и подсаживаются к окну — смотреть. Им интересно сидеть так, подопря щеки кулаками, оперясь локтями о подоконник.

Иногда внизу пробегает большая крыса, держа в зубах маленькую человеческую ручку. Марго знает, что неподалеку есть целый склад таких вот рук — кукольная мастерская. Раньше, когда старый мастер был жив, он делал для детей игрушки, которые умели разговаривать и ходить. Куклы поначалу слушались Людвига и Марго, но после смерти своего создателя убежали. Поздней ночью, обложив гробы спящих детей зажженными свечами.

Если бы не гнорм Кыле, все обернулось бы трагедией. Кыле услышал тихие голоса кукол, голоса их сознаний, и поспешил на Клёйн-штрассе, где располагался дом Марго и Людвига. Из подъезда стаей крыс бежали куклы — круглолицые, одетые постаринному. Кыле поднялся по лестнице, и погасил свечи. Дети даже не проснулись. Кыле постоял минуты две, и ушел, шурша по лестнице плащом.

Людвиг боится гнорма. Не потому, что у последнего темное морщинистое лицо, огромный нос, загибающийся крючком на конце, и глубоко посаженные болотного цвета глаза. Но потому, что когда Кыле смотрит на Людвига, последний

[…]

Старый компьютер на столе — обтекаемые формы, монитор под телевизоры конца 50-тых, круглый динамик на корпусе. Дисплей черно-зеленый. — Расскажите мне ваши сны, — предлагает компьютер резким голосом ведущего научно-популярного фильма. Одни средние частоты. — Расскажите мне ваши сны.

От задней панели машины ведут кабели, к темным металлическим конусам с ремешками.

— Дети, не забывайте надевать на ночь свои волшебные шапки! Я пригляжу за вами. Спите спокойно.

[…]

Кыле замечает какое-то движение на улице. Пространство дрожит, и из воздуха появляются фигуры — четырехрукие, лысые существа без одежды, чьи тела украшены драгоценными камнями и блестящими щитками. Существ пятеро — один идет позади, а другие несут кого-то, распятого на кресте.

— Мы/здесь/идти, — полувопросительно говорят существа, все разом, в разуме Кыле. Кыле пожимает плечами — это не его улица, не его место. Он только подходит к остановившейся процессии, и вглядывается в лицо распятого человека. "Я не знал, что так будет…" — шепчут пересохшие губы. Кыле видит огонь в будущем, много огня и клещи для разрывания плоти. А еще горящих людей, привязанных к столбам.

[…]