Татьяна Алексеева - Выход где вход

С утра Вера металась по кухне, с трудом успевая соорудить обед. Суббота выдалась рабочая — надо было ехать по квартирам. Но оставить Петьке убогие полуфабрикаты или вечные макароны совесть не позволяла. И так-то он вернётся из школы, бедненький, в пустой дом. Даже на пороге встретить некому. В разгар готовки позвонил папочка. Добивался взять сына на прогулку в воскресенье. Уверял, что соскучился. Но Вера не поверила. Пусть новоявленной жене объясняет, как он по ней соскучился. К тому же на воскресенье их Марина в гости звала. Да Вере и самой с Петькой погулять охота. Из-за своей беготни видит его по часу в день. Скоро ребёнок совсем маму забудет.

Она все чаще думала, что Петька — единственное оправдание её существования. В профессии она не состоялась (риелторские заработки Вера брезговала считать 'профессией'). Многолетняя поглощенность Мариной потерпела крах. Прочих университетских друзей как-то жизнь разметала. Бывший муж строил новую семью. И оглядываясь по сторонам, Вера совсем не находила — что ещё, кроме Петьки, она могла бы считать своим вкладом в мирозданье? Не думать о 'мироздании' у неё не получалось. Ещё с юности человек, занятый узко личными проблемами, казался Вере пустым. Недолгое время работы в школе, сразу после института, она видела себя кем-то вроде Вергилия для подрастающих Данте. А закончила Колобком, вся жизнь которого — катиться по дорожке, от дома к дому.

На плите одновременно булькал суп, шкварчило на сковороде, доваривалась картошка. Наконец-то, удалось сварить полноценный обед… Она писала Петьке длинную записку — где и что взять, когда он придет из школы. В кухне резко потемнело и насупилось. Вера метнулась к окну. Небо из-за туч стало плотным, глухим. За сплошной стеной падающего снега не видно даже соседнего дома. Окружающий пейзаж едва различим. 'Что за мрачность? — всполошилась она. — Уж не знак ли? Неужели и сегодня всё только развалится? И ничего не построится?'. Но через четверть часа серое полотнище раздвинулось. Посветлело, снегопад замедлился. Когда Вера вышла из подъезда, в воздухе оседали лишь редкие снежинки.

Кит ждал её в назначенном месте. Не спеша, чистил 'дворники' от налипшего снега, обстукивая их об стекло.

— Ну, что — труба зовет? — бодро приветствовал её Никита. — И в выходные — никакой жизни?

— Лично у меня главное событие дня — встреча с занудой Егорием, — оповестила Вера, устраиваясь в машине. — Вчера чудом нашелся вариант, который он согласен посмотреть. Чуть ли не ночью туда дозвонилась. Хотя совсем верю в успех. Ты же знаешь, какой он великий перестраховщик. Не по сто, а по тысяче раз всё отмерит.

— Ничего! Уверен, что и с ним все получится! — по-пионерски звонко отчеканил Кит, резво трогаясь с места. — Главное — не опускать руки.

— Что это ты сегодня такой активный? — насторожилась Вера. — Я так, наоборот, с утра голову от подушки не могла оторвать.

— Да вот, знаешь, посидел вчера, подумал, — Кит прикурил, затормозив на светофоре. — Ну, почему мы должны зависеть от психов и самодуров? Я имею в виду — наше душевное состояние. Зарплата-то наша, конечно, от них зависит…

— А душевное состояние зависит от зарплаты, — угрюмо огрызнулась Вера. — Так противно по сто раз пересчитывать деньги в кошельке, прикидывать — можешь ты купить лишнюю пачку печенья или нет. О необходимых вещах вроде одежды я вообще не говорю. Унизительное бессилие и безнадега! Меня вчера чуть совсем тоска не съела… Так хотелось всё бросить, поставить на всем крест. Просто взять и исчезнуть. А тут еще и с Вандой сделка развалилась. Ездила я с ней, ездила… Силы тратила…

— Да, обидно, — опустив стекло, Кит выбросил на улицу притушенный окурок. — Но жизнь продолжается! Например, с Амалией пока ещё есть надежда. В понедельник едем вносить аванс. Авось, она хоть на этот раз не откажется.

Похоже, Кит дал себе команду не унывать, и спорить с ним было бесполезно. Вера, впрочем, не без удовольствия отметила, что он упомянул о 'душе'. Хотелось верить, что это — её влияние. И всё же горько, что, увлекшись собственной бодростью, Кит настолько глух к её переживаниям. Утешить Веру, как всегда, некому.

Спазматический, приглушенный клекот мобильника заставил их вздрогнуть. Оторопело взглянув друг на друга, они не сразу поняли, чей телефон звонит. Сообразив, Вера потянула на себя сумку. Раздирая 'молнию', распахнула, нашарила. Успела-таки выкликнуть:

— Да-да, Григорий Егорьевич! Встреча подтверждается! Всё нормально, не волнуйтесь. Просмотр обязательно состоится. Хорошо, можете попозже ещё раз перезвонить… Ближе к тому времени.

— Невротик какой-то, — буркнула Вера, запихивая мобильник обратно. — С утра третий раз перезванивает. Уж вроде окончательно подтвердила, что всё состоится. Никаких слов не понимает. Говори, не говори ему.

— Отлично! — радостно откликнулся Кит. — Работа кипит! Глядишь, и с Егорием еще что-нибудь выгорит.

Вера с сомнением покачала головой. Многодневные мытарства укрепили её во мнении, что и здесь дело безнадежно. Необходимость тратить на Григория Егорьевича время и душевную энергию Вера переносила с нарастающей мрачностью. Почти ежедневно уговаривала Кита отказаться от варианта и забыть о Егории. Но Кит предпочитал естественные ритмы и, видно, путал жизнь с огородом. Считал, что всё само собой должно прорастать, вызревать и отцветать. Егорий же, судя по его умственной подвижности, находился в активной фазе цветения.

Вскоре Вера с Никитой парковались возле нужного дома. Искомая квартирка располагалась на первом этаже, окнами на шумную улицу. А при ближайшем знакомстве оказалась неудобной, насквозь смежной и маленькой. Несмотря на убогие параметры, она заинтересовала бизнесмена, уже расселившего соседей. Деловой человек планировал, объединив две площади, открыть магазинчик на бойком перекрестке. Вышел через каких-то знакомых на Кита и дал ему поручение — уломать хозяев переехать на новое место. Одна беда: заплатить соглашался не больше того, что стоила их собственная квартира. Ну, плюс еще несколько лишних тысяч 'за надобность'. А что на эти крохи купишь?

При взгляде на хозяев Веру слегка замутило. Приветствовал их костлявого вида хромой мужик, сутулый, со впалой грудью. Он кашлял как чахоточный, и, похоже, имел ещё целый ворох невидимых глазу болезней. Супруга же производила прямо противоположное впечатление — массивная, пышущая уверенностью. То и дело зыркая глазами в сторону мужа, она взорами прибивала его к земле. Он и слова вымолвить не смел. Сидел, как поникший колос, на кривобоком стуле, время от времени содрогаясь в кашле. Жена вместо него с напором вела разговор, вгрызаясь во все подробности поступившего от бизнесмена предложения. Всё выискивала подводные течения и подвохи. Вере казалось, что по квартире грузно ползет невидимый асфальтовый каток или гусеничный трактор.