Четан Бхагат - Ночь исполнения желаний

— Она не подходит к моему наряду! Желтый металл — отстой, золото носят только пожилые женщины. И мы стали спорить. Именно поэтому я опоздала. Прости.

— Тебе не было нужды спорить. Ты могла просто надеть цепочку, чтобы она успокоилась, а потом потихоньку снять ее. — К нам подошел официант, желающий принять заказ. Приянка повернулась к нему:

— Принесите самсу. [8] Пирожки треугольной формы с начинкой из рубленого мяса и лука. Умираю от голода. Хотя подождите, от самсы толстеют. У вас есть салат?

Официант посмотрел на нас ничего не выражающим взглядом.

— Где, по-твоему, ты находишься? — съязвил я. — Это буфет в Железнодорожном музее, а не итальянское бистро. Ты можешь заказать только то, что видишь на прилавке.

— О'кей. Чипсы. Нет, поп-корн. Он ведь не такой калорийный, правда? — Приянка посмотрела на официанта так, словно тот был диетологом.

— Девушка будет поп-корн, — сказал я официанту.

— У тебя есть какие-нибудь новости? — поинтересовалась Приянка. — Ты видел Врума?

— Мы собирались встретиться, но он не смог прийти. У него было свидание.

— С кем? Новая пассия?

— Конечно. Его нельзя назвать однолюбом. Интересно, что девушки в нем находят? Они у него такие сексуальные.

— Не понимаю, в чем тут дело. Он самый законченный материалист из всех, кого я знаю. И совершенно неэмоционален, — сказала Приянка, когда нам принесли поп-корн.

— Ты не права, — возразил я, взяв полную пригоршню теплых хлопьев.

— Ты только посмотри на него: джинсы, телефоны, пицца и мотоциклы. Таковы его жизненные ценности. И каждые три месяца новая девушка. Когда-нибудь этому должен прийти конец, верно?

— Ну, что касается меня, то я счастлив с одной-единственной девушкой, — проговорил я с набитым ртом.

— Ты такой хороший. — Приянка мило покраснела и улыбнулась. Она взяла еще поп-корна и запихала его мне в рот.

— Спасибо, — сказал я, не переставая жевать. — Врум изменился. Он был совсем другим, когда пришел к нам работать.

— Раньше он работал в газете?

— Да, журналистом-стажером. Занимался проблемами современности. А знаешь, как называлась одна его знаменитая статья?

— Нет. И как она называлась? Кошмар! — Приянка смотрела на кого-то за моей спиной.

— Что случилось?

— Ничего. Просто не оборачивайся. Я увидела своих родственников с детьми. Только не это, — вздохнула она, опустив глаза.

Когда тебе говорят, что не надо куда-то смотреть, тебя охватывает неодолимое желание посмотреть именно туда. Краем глаза я увидел семью с двумя детьми за столиком в углу.

— А кому сюда ходить, если не детям? — пожал я плечами. — Расслабься, они сидят далеко от нас.

— Заткнись и не поднимай глаз! И расскажи мне о статье Врума.

— Хорошо. Заголовок такой: «Почему политики никогда не кончают жизнь самоубийством?»

— Как ты сказал? Довольно необычная тема.

— В статье говорится, что самоубийства совершают самые разные люди — студенты, домохозяйки, бизнесмены, служащие и даже кинозвезды. Но только не политики. И это кое о чем говорит.

— О чем именно? — спросила Приянка, не поднимая глаз.

— Как считает Врум, самоубийство — последнее дело, и люди сводят счеты с жизнью, если им действительно больно и худо. Вывод из этого такой: большинство людей способны на сильные чувства, но только не политики. Значит, страной правят бесчувственные люди.

— Bay! Вряд ли эта статья получила горячее одобрение редактора.

— Само собой. Но все же Вруму удалось ее опубликовать — редактор увидел ее уже в газете. И над Врумом разверзлись хляби небесные. Его не выгнали из редакции, но перевели в отдел «Общество», и он стал писать материалы для третьей страницы.

— Наш Врум? Стал писать на полосу светской хроники?

— Ему сказали, что у него приятная внешность и потому он годится для этого. Вдобавок ко всему он закончил курсы фотографии и мог сам делать снимки.

— Врум работал светским репортером, потому что он симпатичный парень? Звучит забавно, — заметила Приянка.

— Смешно, согласен. Но Врум сумел отомстить. Он сделал фотографии знаменитостей, которые нельзя было назвать лестными: представители элиты с набитым едой ртом, крупный план целлюлита на бедрах, кто-то напился, и его выворачивает наизнанку — такие снимки появились в газете на следующий же день.

— О Боже! — рассмеялась Приянка. — Похоже, наш Врум очень прикольный. Не понимаю, почему он оказался в колл-центре. Из-за денег?

— Ну, он считает, что погоня за деньгами тоже требует изобретательности.

— И как это работает?

— По мнению Врума, американцы что-то значат в этой жизни лишь потому, что у них полно наличных. Когда у нас появятся деньги, мы положим их на обе лопатки. Значит, первое, что надо сделать, — это заработать деньги.

— Интересно, — вздохнула Приянка. — Вот почему мы вкалываем ночью. После окончания колледжа я могла бы стать доктором педагогики. Но сначала хотелось подкопить денег. Они нужны мне для того, чтобы открыть свой детский сад. А пока я имею только по двести звонков за ночь. — Приянка положила подбородок на сложенные в локтях руки. Я посмотрел на нее. Она станет самым лучшим на свете директором детского сада, я был в этом уверен.

— «Уэстерн апплаинсез», говорит Сэм. Я могу вам помочь? Пожалуйста, позвольте мне помочь вам, ну пожалуйста… — язвил я, имитируя американский акцент.

Приянка снова рассмеялась.

— Тетя Приянка! — Возглас пятилетнего мальчика оторвал посетителей буфета от еды.

Мальчишка, подбежавший к Приянке, держал модель поезда и стакан с колой, который опасно балансировал в его руках — так сильно волновался малыш. Добежав до нашего стола, он споткнулся, и я наклонился, чтобы подхватить его. Я успел, но кола выплеснулась мне на рубашку.

— Только не это! — воскликнул я, увидев еще и девочку лет трех с огромным леденцом во рту, она тоже припустилась к нам. Я уклонился от надвигающегося мини-торнадо, и девчушка приземлилась прямо на колени Приянки. Я же пошел в туалет разбираться с рубашкой.

— Шьям! — сказала Приянка, когда я вернулся. — Познакомься с моим двоюродным братом доктором Анурагом. — Вся семья собралась у нашего столика. Приянка представила меня своим родственникам, но я сразу позабыл, кого как зовут. Приянка сказала кузену-доктору, что я работаю в колл-центре, и его интерес ко мне поутих. Дети съели половину попкорна, а другую половину раскидали вокруг. Мальчик катил игрушечный поезд по полям поп-корна, простирающимся на поле, и они с сестричкой гудели во всю мощь.

— Сядь, Шьям, — сказала Приянка.

— Нет, мне нужно идти, — ответил я и выбежал из музея, который обернулся для меня хаосом настоящей железнодорожной станции.