Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах

Итак, когда половина квартир была продана и дальнейший процесс их продаж не собирался останавливаться, я решил, что настало самое время, чтобы начать теперь уже серьезную и настоящую стройку. Все вокруг было нестабильно, доллар пер и пер вверх. И если в начале 94-го за него давали 1347 рублей старыми деньгами, то к концу года курс подрос примерно в три раза, а вместе с этим подросли и цены совершенно на все, включая, конечно, и строительные материалы. Оставаясь «в долларе», мне на рост цен было наплевать, а Блудову я отдал распоряжение больше в рублях оплату не брать:

– Возни получается много, мать их! На счет загони, перечисли, процент на обналичке потеряй… Хватит. Отныне только черная касса и никаких налогов в пользу государства, которое вот-вот развалится. Слыхали, что в Чечне творится? Да и про реформу денежную не первый месяц толкуют. Нельзя с рублями сидеть. С рублями окажемся в заднице.

…Деньги я теперь хранил на вокзалах в нескольких чемоданах: по одному чемодану долларовой наличности в каждой привокзальной камере хранения. Я по-прежнему был один и ходил пешком. Я никому не отстегивал и рассчитывал, что у меня как-нибудь да получится прожить эту жизнь долго и счастливо, не нажив серьезных проблем, а в случае чего генерал А-в поможет. Продав половину квадратных метров будущего дома, я объявил Рубену, что настало его время, и мы договорились встретиться и все как следует обсудить. К тому времени Рубен в своем «Центрпроекте» забурел окончательно, ездил на новом «Мерседесе» и курил сигары с золотым ободком. Возле него я смотрелся денщиком генерала, и официантка в ресторане, куда мы пришли обсудить первые шаги, выказывала всю свою халдейскую чайную привязанность исключительно Рубену, даже не глядя в мою сторону. Чуть забегая вперед, скажу, что такая тактика принесла ей невероятные чаевые, так как в конце нашего ужина, когда ею был подан счет (догадайтесь кому), я попросил ее задержаться, взял у Рубена портфолио с чеком, извлек из кармана свой пухлый кошелек и осчастливил официантку пятьюдесятью долларами, назидательно попросив ее запомнить, что далеко не все то золото, что на армянах (у Рубена на правой руке красовался большой перстень с бриллиантами) и блестит. Официантка выпала в осадок, Рубен смеялся, а я чуть не проклял себя за подобное, совсем не свойственное мне понтометание. Не мечите ничего, ни перед кем и никогда – это принесет вам не только уважение в глазах окружающих, но и подарит долгие годы спокойной жизни.

– Ну ты даешь, – не без зависти выпало из меня, когда я увидел, из какой машины вылезает Рубен. За те несколько недель, что мы не виделись, с ним произошли явные финансовые перемены в сугубо положительную сторону: его пальто было умопомрачительным, кашне белым, ботинки лакированными, а тулья его шляпы вместо ленты была опоясана витым кожаным ремешком. Костюм Рубена был черным в тонкую белую полоску. Все это вместе взятое делало его похожим на поднявшегося гангстера, но такова была тогда мода, а гангстеры во все времена были самыми модными людьми, и многие пытались подражать им в одежде. Но ни один отечественный гангстер никогда не надел бы галстук-бабочку, а Рубена она сразу делала тем, кем он являлся на самом деле, то есть архитектором.

– Наследство, что ли, получил? – с сарказмом спросил я.

– Да будет тебе, Слава-брат, ерничать. Какое там наследство? Просто работать наконец-то начал там, где надо, и за свою работу стал нормально получать. Я ж тебе сказал, что я в теме?

– Да я как-то не до конца понял, видать, – прищуриваясь от цен в меню, указанных в долларах, пробормотал я. Отложил меню. – Ладно. Давай про дела. У меня половина квартир продана. Пора начинать. Что думаешь? Поможешь?

– Раз пора начинать, так давай начнем, – невозмутимо ответил Рубен и заказал себе салат и немного коньяку «продуть сосуды». Угадайте, какой коньяк он заказал? Нет, не «Арарат». Рубен не страдал патриотическим идиотизмом и предпочитал «Энесси».

– Я тебе рекомендую во все инстанции, по возможности, ездить самому. Сам понимаешь: такие знакомства дорогого стоят – это во-первых, а во-вторых, сильно деньги сэкономишь. Ведь если ты пошлешь решать вопросы какого-нибудь сотрудника и доверишь ему раздачу взяток, то сотрудник обязательно что-то да отщипнет себе – это как минимум.

– Серьезный аргумент, – согласился я, – только я не знаю толком, с чего начать.

– Да уж ты начал, – усмехнулся Рубен. – Я и есть твое начало. Перво-наперво дуй в институт генплана и заказывай у них геологию, экологию и так далее. По времени, если идти простым путем, то получишь на руки всю предпроектную тряхомудию месяца за два – два с половиной. Это долго. Очень долго. Поэтому приготовь сразу штук двадцать – двадцать пять, чтобы раздать нужным людям. Я напишу кому и сколько. Да ты глаза-то не закатывай, там просто все. Из кабинета в кабинет: начнешь с Самуил Самуилыча, закончишь Арон Моисеевичем, а потом опять к Самуил Самуилычу, чтобы тот печати проставил. Чуешь? Не секретарша какая печать грохает, а большой начальник. Он эту печать под тремя замками держит, она у него выполняет роль ручного печатного станка для денег: хуяк! – и пять тысяч долларов, еще раз хуяк! – и уже десять тысяч.

– Лихо, – мрачно заметил я, – мне бы такую печать, чтоб забот не знать.

– Тебя зовут Зиновий Мендель? – иронически осведомился Рубен. – Нет? Так вот и сиди себе ровно. На такие должности только Менделей берут.

– Да это понятно. Кисин-то сам еврей чистокровный.

– А чему удивляться? – развел руками Рубен. – На рынке азербайджанцы, они же асфальтируют дороги, в ЖЭКе татары, обувь чистят персы, а евреи решают вопросы и ставят печати…

– А русские мудаки спиваются, – подытожил я, но Рубен только рукой махнул, мол «не путай темы».

– Ну, так вот, как будут у тебя на руках все предпроектные отчеты, дуй в кадастровый комитет и получай там справку. Это стоит недорого: там на кого нарвешься. На мужика если, то дашь ему долларов сто пятьдесят и хватит с него, а если телка молодая, то просто за пизду ее можешь подержать, она тебе и так все напишет.

– Ага. Это как подержишь. А то всю жизнь потом не расплатишься, – ответил я, и мы расхохотались над этой пошлейшей, бескультурной, недостойной интеллигентного человека мерзостью, над похабщиной, символизирующей окончательное падение нравов в современном обществе в период постмодернистского духовного нигилизма. А что вы хотите? Так говорят между собой мужчины, а если они говорят иначе, то это какие-то педики-медведики.

– Рубен, а что потом?

– А потом милости прошу ко мне. Засядем с Ник Ником за круглый стол все вместе и станем разговоры разговаривать.