Алексей Слаповский - Закодированный

– Ну вот, – удовлетворенно сказал майор, будто дельное дело сделал. – Теперь так. У тебя пистолет, конечно, есть?

– Есть.

– У меня тоже. Ты берешь двух своих друзей, я двух своих, и стреляемся. Или можно по одному другу – свидетелей меньше. Ну, секунданты то есть.

Ко многому я был готов – а тут, признаться, чуть челюсть не отвесил.

– Это что, дуэль, что ли?

– Вот именно.

– Ну, вы… А если я не соглашусь?

– Тебя еще раз угостить?

– Приму, – не стал возражать я. – Ударившему тя по левой щеке подставь правую. Продолжаем тему христианства.

Но майор был готов к такому варианту.

– Если ты не согласишься, то я в одностороннем порядке. То есть я пристрелю тебя сейчас, вот и все.

И вытащил пистолет. Несмотря на то что он пил водку, рука у него была тверда и держала оружие уверенно.

– Ну стреляйте, – сказал я.

Майор передернул затвор. Круглое дуло, высунувшееся при этом, глянуло как-то одновременно и неправданно, киношно, но и вполне реально: вот через эту металлическую трубочку вылетит кусок металла и ударит в мое сердце, и я перестану быть. В сущности, не страшно – но обидно уходить, не исполнив задуманного.

Редкий случай: я не знал, как поступить. Майор держал меня на мушке уверенно, сидел от меня на расстоянии двух метров, напасть нельзя. Вопрос один: насколько серьезна его готовность меня убить? Этот вопрос сопрягается с другим: готов ли он сесть в тюрьму – или надеется каким-то образом замести следы? От растерянности я задал эти вопросы прямо:

– Значит, пиф-паф – и застрелите безоружного? И наказания не боитесь? И светского, и высшего – ежели в Христа веруете?

– Светского не будет. Высшего боюсь. Дважды боюсь: потому что после тебя – себя убью. Два греха, второй страшней первого. Верней, первый вообще не грех – верю, что дьявола убиваю. За это, может, и второй грех простится. Не мне судить. Главное – я готов.

Так. Это уже достоевщина, которая растолковала, что русский человек (русский благородный человек!) из-за денег не убьет, спасая себя – не убьет, рвясь к власти – не убьет, а вот из-за теории – убьет. А теория у Александра Сергеевича готова: я дьявол. Антихрист. Змея подколодная. А по народным поверьям, кто змею пристукнет, тому сорок грехов прощается.

– Хорошо, – сказал я, – дуэль. На каких условиях?

– Пятьдесят шагов, стрелять поочередно по жребию. До смерти.

– Нечестно, товарищ майор! – сказал я, выпив тоже немного водки. – Пятьдесят шагов! У вас глаз пристрелямши. Для вас чем дальше, тем шансов больше. Мои условия – десять шагов.

– Это как же? Это рулетка получается! Кому первому выпадет, тот и убьет?

– Зато справедливо. Вы, я вижу, совсем стыд и совесть потеряли. Хотите наверняка меня прибить. А я стрелял-то всего раза три по консервным банкам. Я и с десяти шагов-то не попаду!

Он подумал.

– Хорошо. Рулетка, так рулетка. Если ты меня убьешь – Нина поймет. Не может не понять. Итак, завтра на стройке химкомбината. За городом, глушь, стройка лет десять как заморожена, подвал весь водой залит. Труп – в воду. Завтра утром не позже семи заезжайте за мной, чтобы полвосьмого на месте быть. В это время там на десять километров вокруг никого нет, выстрелов не услышат.

– Выстрела.

– Да, выстрела. Честь имею.

Майор встал, чуть ли не прищелкнув каблуками и слегка поклонившись – уважая меня теперь как противника – или уважая суть завтрашней мистерии, имя которой: смерть.

После его ухода я выпил еще водки и стал думать.

Оно очень интересное и приятное дело: читать в книжках про дуэли. Но представить себе, что ты, ТЫ – по-настоящему, без дураков, будешь участником дуэли… ДУЭЛЬ, мысленно говоришь себе. И слегка смешно становится, но тут же морозцем пробирает по плечам: Господи Иисусе, что за чушь выдумал майор, что за бред вытащил из девятнадцатого века, из классиков, из своего не в меру горячего сердца! Ведь пистолеты настоящие и пули настоящие, и… Непонятно! Навел на тебя железку, нажал пальцем – и нет ни стройки, ни голубых небес, ни ощущения твоей живой крови, бьющейся в сердце. И Нины – тоже нет. Конечно, с десяти шагов я не промахнусь, все-таки стрелял не три раза и не только по консервным банкам, все-таки после университета военные сборы проходил. Но это если я буду первый. А если нет? И главное – если бы это было ПОСЛЕ задуманного мною! Что ж я, дурак, не догадался предложить ему перенести дуэль на любой день после шестнадцатого октября? Но поздно. Во-первых, за труса примет – но это плевать, мне его мнение не интересно. А во-вторых, у него как раз цель до свадьбы это сделать.

А кого секундантом взять? Ведь если я-таки его убью, а не он меня, никто из известных мне людей не задумается занести этот случай в свою мысленную картотеку – и когда понадобится, извлечет и покажет мне: «Вот ты где у меня, голубчик. Не съездить ли на стройку, не посмотреть: может, вода спала?» И я сделаю все, что мне этот человек скажет.

Один кандидат – Алеша Хворостов. Как поэт – и поймет, и согласится, и даже обрадуется.

Я поехал к Алеше Хворостову, звонил, стучал…

Где его черти носят?

Что ж, кроме Морошко – никого не остается?

Я затормозил, остановился среди ночной пустой улицы. И подумал: а ведь майор меня убьет. То есть обязательно убьет. Слишком долго мне сопутствовала удача, должна же и расплата прийти. К тому же он, экстрасенс проклятый, обязательно учует своими одаренными пальцами, в каком жребии смерть, а если я буду первый тянуть жребий – наведет мою руку на смертный выбор, для него это пара пустяков! Ай да майор, ай да Александр Сергеевич, ай да сукин сын! – все предусмотрел. Не дуэль это будет, а убийство, самое простое убийство – и он ничем не рискует. Почему ж я должен подставлять лоб под пулю? За что? За то, что собираюсь убить Нину? Но, во-первых, будь он сто раз экстрасенс, я не поверю, что он смог угадать мое намерение во всей его конкретности, а во-вторых, может, это моя умственная игра, может, я этим самым возбудил себя для поиска единственной женщины: ЖЕНЩИНЫ, КОТОРУЮ Я ТАК ПОЛЮБЛЮ, ЧТО СПОСОБЕН БУДУ УБИТЬ, ТО ЕСТЬ – ПОЖЕЛАТЬ УБИТЬ, – но не нужно мне теперь никакого убийства, а нужна мне эта женщина во веки веков. Если, конечно, не бросит меня, как бросали предыдущие по непонятным для меня до сих пор причинам. Но верится – не бросит. И мы будем жить долго и счастливо и родим троих детей.

Рассудим холодно и просто. Некий человек, влюбленный в мою невесту, по всем признакам маньяк, хочет убить меня – и убить наверняка – и при этом хитроумно (как все маньяки – я бы вот до такого не додумался, поскольку нормальный человек), оставаясь полностью чистым и невиноватым. Нина ничего не узнает. Пропал человек – и пропал. Ах, Ниночка, мало ли теперь пропадает этого коммерческого люда! Будет около нее, будет терпеливо ждать – и ведь дождется!