Бернард Вербер - Танатонавты

А сейчас у него две руки, и он упирается мне прямо в родничок, чтобы легче было выйти из черепа. На его вершине раскрывается рот и издает неслышный стон. Моя вторая голова плачет, высвобождаясь из моего тела. Как при рождении. Мое физическое тело рождает мою душу. Ослепительный свет. Щекотно. Боль и наслаждение. Я вижу мир своими обычными глазами и сквозь зрачки моей души. Душа особенно внимательно следит за тем, что происходит у меня в спине.

Я в страхе понимаю, что теперь в моей телесной оболочке нас двое. Тот, «другой», продолжает выходить. Это уже не рог, а вытянутый воздушный шарик. Я вижу его, и он видит меня.

Вы не поверите, что творится при декорпорации!

Мое «я» колеблется: остаться спрятанным в моем теле или уйти в воздушный шарик, у которого уже появляются ноги. «Вернись», — умоляет тело мою душу. «Иди», — уговариваю я. Я думаю о Розе, обо всех моих друзья, сидящих вокруг и рискующих жизнью ради помощи мне, и силой воли я цепляюсь сознанием за прозрачное существо, выходящее из макушки моей головы. Я — другой я. В новом прозрачном теле.

Вспышка.

Эктоплазма. Я превратился в эктоплазму. Шар, вышедший из моего черепа, уверенно принимает форму моей головы, вытягивает мою прозрачную шею, расправляет мои прозрачные плечи, прозрачный торс, прозрачные руки, живот, ноги, ступни — все прозрачное. Я сам себе отливка, только не из чугуна, а из эктоплазмы! Словно длинная, сморщенная и вся перевитая кишка, прозрачный кабель, сцепленный с моим пупком, связывает меня с каким-то типом, сидящим в кресле в позе лотоса. Надо же, этот тип — я сам!

Я превратился в душу и вижу, как вокруг меня вылупляются другие души. Сорок душ, плавающих под потолком танатодрома, и сейчас мне очень хочется уйти далеко ввысь.

Спокойный и уверенный Фредди, наш небесный регулировщик, знаком велит нам подниматься. Вперед, за слепцом! Ладно, но что делать с потолком?.. Фредди уже прошел сквозь него, за ним ушли все священнослужители, Рауль и Амандина. Я остался один и вижу сорок тел, неподвижных и безжизненных, как изваяния. Как мне повторить их трюк? Я же не стенопроходец! Но отстать гораздо страшнее. Собрав всю свою смелость, я закрываю прозрачные глаза и — хоп! — проскакиваю сквозь потолки и перекрытия, взлетаю этаж за этажом, и вот уже терраса и крыша.

Остальные поджидают меня. Вместе мы поднимаемся в небо. Париж с высоты — это умопомрачительно! Я все еще разглядывал собор Парижской Богоматери, когда в нас врезался сверхзвуковой самолет. Слишком поздно отскакивать в сторону, но самолет спокойно проходит сквозь наши эфемерные тела. Я рассмотрел приборную доску в пилотской кабине и внутренности бортмеханика. Фантастика, я отсканировал реактивный самолет!

Фредди оторвал меня от восторженных наблюдений. Надо торопиться, если мы не хотим упустить Розу. И действительно, мы слишком поздно добрались до корпуса больницы Святого Людовика. Роза уже ушла и теперь находится между нами и Континентом Мертвых.

Я буду виноват, если мы ее не найдем. Я задержал всю группу, не решаясь взлететь сквозь потолок. Фредди приказывает нам мчаться изо всех мысленных сил. Мы летим, наверное, раза в три быстрее скорости света, подрезая один солнечный луч за другим. Бззз… бззз… Проходим Юпитер, Сатурн, Плутон, Уран, Нептун и… бззз… вот уже межзвездное пространство!

К счастью, эктоплазмы нечувствительны к отсутствию кислорода и законам гравитации, не испытывают ни голода, ни жажды. Мы знаем, что здесь царство ледяных температур, но нам ни горячо ни холодно. Эктоплазма — транспорт будущего! Душа не знает никаких препятствий, побивает все рекорды скорости и практически ничем не рискует (за редким исключением в виде наших религиозных войн).

Я позабавился видом крошечной ракеты, где сидели русские космические пираты, отправившиеся на поиски черной дыры, центра нашей Галактики, когда ее обнаружила Роза. Их экипаж совершенно не прореагировал на мои помахивания и заговорщицкие подмигивания.

Раввины показывают знаками, что надо торопиться. Хорошо, но как именно можно ускориться? Оказывается, запросто, достаточно лишь об этом подумать. Все такое новое, такое странное, такое неизвестное, чтобы сразу охватить моими узенькими островками воображения.

Стефания мне улыбается. Может, она и прозрачная, как и другие, но я ее тут же узнал. Мы летим плечом к плечу, меж звезд и планет. Справа от меня я вижу Рауля, Амандину и Фредди. Вся наша эктоплазменная танатоэскадрилья летит, планирует, мчится к Континенту Мертвых.

Вскоре я замечаю Розу. Она далеко впереди и, да, направляется прямо, все время прямо, к… смерти. К Смерти, материализованной в виде колоссального многоцветного ореола: входа в черную дыру. Слушайте, да как же ее назвали черной, ведь она такая яркая! Засасываемые ею планеты и звезды взрываются фантасмагорическим фейерверком, образуя бурлящий галактический венец. Звезды, еще не полностью поглощенные, под действием релятивистского эффекта скорости, с которой они проваливаются вниз, изменяются и превращаются в розовые, белые, красные, фиолетовые пятна, вспыхивающие лепестками и жгутами слепящего пламени. Даже свет, такой быстрый, и тот здесь отклоняется. Лучи гнутся, свиваются, танцуют спиралями, скрученные абсолютным магнитом.

Волшебное зрелище, но слишком быстро проносится мимо.

Вокруг летят сегодняшние покойники, устремляясь к манящему свету, нетерпеливо стряхивая с себя свои пуповины. Среди них серебристым шнуром бьется оторванная нить Розы. На мгновение проносится мысль, что все кончено. Но нет, Фредди считает, что ее еще можно вернуть. В то же время он сигнализирует, что пора проследить за защитой своих пуповин.

По его команде наша эскадра выполняет перегруппировку, чтобы лучше переплести свои спасательные тросы. Это меня несколько обнадеживает. Словно у нас сложное альпинистское восхождение, но зато с отличной страховкой.

Наша группа согласованно скользит в распахнутый зев черной дыры. Ее диаметр немыслимо огромен: наверное, несколько миллионов километров!

Чем ближе мы подходим, тем ярче палит световой ореол, распахивая все новые и новые внутренние круги. Феликс был прав: это не корона, а воронка. Уже видны стенки, нескончаемым коридором уходящие вглубь.

Я тяну свои прозрачные руки к Розе, туда, в бездну.

Мы достигаем берега. Вокруг нас и впереди будто разлито голубое неоновое море, едва освещаемое флюоресцирующим закатным солнцем. Со скоростью тысячи миль в час я ныряю в голубую волну, обдавшую меня мягким электротоком, успокаивающим и придающим силы. Как хорошо, что я здесь! Я знаю, что все будет хорошо, что бы ни случилось.

Меня пронзает пугающая мысль: а ведь Роза правильно сделала, что так сюда торопилась. Мы все ошибаемся, желая вернуться в мир.