Артур Кангин - Запах денег

Расправа оказалась жестокой и спорой. Реки крови и половодье искреннего народного веселья.

Напуганный мэр Москвы станцию метро Академическая незамедлительно закрыл. Электропоездам было предписано проскакивать её как чумной барак.

Демон Васильев был срочно вызван в ставку высшего демона Петрова для представления к высшей награде “Черный крест 4-й степени”. Крест был выполнен в виде черта с оскаленной рожей. Глаза наградного беса сверкали алмазами.

— Справился! — демон Петров обнял Васильева по-мужицки крепко, пахнув добротным адским зловонием.

Васильев щелкнул каблуками желтых ботинок.

— Так держать! — демон Петров смахнул скупую слезу.

Из ставки Васильев шел горбясь и шаркая ногами. Разве об этом мечтал?

Когда спустился на Землю, на Академическую, решил исправлять человеческие нравы. Конечно, не форсировать. Тут ювелирная работа. Как по лезвию бритвы.

Первым он посетил участкового милиционера Ибрагима Измайлова. После задушевной беседы с демоном Ибрагим выкинул в Москва-реку свой револьвер и ушел в монахи, в Оптинскую пустынь. От милиционера Васильев отправился к охраннику Вахрамееву, потом к парикмахеру Зилькедееву, затем к массажистке Кругликовой…

Через пару месяцев нравы совершенно исправились. Полностью искоренилось пьянство. Мужья перестали изменять женам. Детишки прекратили нюхать кокаиновый порошок. Банкиры перечисляли свои недюжинные средства в сиротские дома.

Высший демон Петров был в яром бешенстве. Он вызвал к себе Васильева, топал на него ногами, и сообщил об окончательном переводе его в ангелы.

Он добился всего, чего он мечтал. Куда ему двигать дальше?

Ангел Васильев сел на кухонный табурет, сложил белоснежные крылышки и загрустил.

А вокруг осень. Золото листы. Ясное небушко.

Из меланхолии его вызвала случайность. Обходя своих подопечных, он вдруг, сам не ожидая того, посоветовал потенциальному схимнику Семену Парамонову испытать себя. Запить горькую, захороводить для сексуально-разнузданного разврата путану, слегка грабануть какого-нибудь хмыря в переулочке.

Парамонов послушался совета голубоглазого Васильева и ему понравилось. Принялся пить без просыха, просто лошадиными дозами. Стал дико блудить и обирать прохожих. В конце концов, был принят в гильдию московских сутенеров, почетным членом.

Ангел Васильев вновь под ногами почувствовал твердую почву. И через несколько месяцев регион Академической пришел в свое нормальное состояние. Жутко было даже на рожи сограждан взглянуть. Хищные, развратные, пустоглазые…

Ангел Васильев был вызван в высшую ангельскую ставку и переведен в человеческий сан. Теперь он работает машинистом электропоезда сокольнической ветки метро. Вы его можете увидеть почти каждый день. Он с рыжими бакенбардами, слегка потрепанный и грустный на вид. Зовут его Тимур. Фамилия Васильев. От роду 27 лет.

В детстве его сильно обидели. Не купили гномиков. А у них были такие рожицы! Не купили…Мама сказала, что на эти деньги лучше возьмет кило докторской колбасы.

Мальчик Генрих вырос. Стал генеральным продюсером ведущего телеканала. Седина и лысина, брюхо и туго набитый кошелек. И тут, словно бес в ребро, — поиграй. Добери то, что не додали в младенчестве.

Генрих Свистунов встряхнулся, озорно сверкнул зелеными глазами и принялся играть в гномиков. Они, конечно, размером побольше, чем игрушечные в магазине, зато числом их точно не меньше.

Сначала гномиков надо приучить. Пусть смело и радостно едят хлеб с ладони. И Генрих раздавал должности, повышение оклада, престижные поездки на зарубежные фестивали.

И приручил. Гномики, ну, просто терлись о его колени, мурлыкая благодарственные песни.

А потом вдруг почувствовал, всё, баста, пора приниматься за основную игру. И с яростным наслаждением начал стравливать одну команду гномиков с другой. Срубал оклады. Под дых влеплял выговора. Распускал такую славу, от коей и хлорочкой не отмоешься. Да и незамысловато гнал с работы. Если человек был единственным кормильцем в семье, тем с большей сладостью.

Он превращал людей в пыль… И обижаться не стоит. Гномики же созданы, чтобы ими играли. Поломаем эти, прикупим другие.

Так продолжалось несколько лет.

Генрих Свистунов в Останкино стал легендой. Десяток мужиков вышиб под зад коленом, почти всех очаровательных гномиков женского пола имел в своем кабинете с мебелью из карельского дуба. Одна дура даже задумала родить от него. Пришлось уволить по статье «служебное несоответствие». После этой легкой досады стал использовать ароматические презервативы, с усиками.

И все бы ничего… Греби денежки, играй в гномиков, но тут появилась какая-то странная сила, которая осмелилась играть с ним, с Генрихом Свистуновым.

Сначала всё было радужно. Вдруг, как из рога изобилия, посыпались награды. Тэффи, Берлинский медведь, платиновая статуэтка Монте-Карло. А потом — бац! — прямо из-под носа увели выгоднейший контракт с денежным мешком из Голливуда.

Затем выкрали из кабинета ноутбук с секретной информацией. Далее в телевизионных домах на улице Королева поползли слухи, что Генрих Свистунов педик.

Ну, ладно педик! Мало ли таких? И на самых высочайших должностях. Но зашептались о другом. Мол, он входит сексуальный контакт только с мальчиками-якутами, причем круглыми сиротами.

Тревожный слух плодился с живостью болезнетворной бактерии, обрастая смачными и позорнейшими подробностями.

В одно прекрасное утро Генриха Свистунова вызвали на ковёр к президенту канала, Эрнсту Убогому.

Свистунов нервно подтянул молнию ширинки, глотнул кофе и на ватных ногах отправился в монарший кабинет.

— Что же ты, братец? — даже не протянул ему руки молодцеватый господин с мясистым лицом. — Озорничаешь?

— Да не знаю я никаких якутов! — обомлел Генрих.

— Каких якутов? — нахмурился верховный босс и швырнул на полировку стола пачку глянцевых, яростно цветных фотографий.

На них, на этих подлых фотках, Генрих вступал в сексуальный контакт с огромным подобием ежа, дикобразом.

— Как докатился? — президент трясущимися руками раскурил трубку, пыхнул дорогущим табачком, устало потер сердце. — Ну, я понимаю с девушками, с девками… Даже с пацанами… Сам не мальчик… Но чтобы с этими. Как он тебе только член не откусил?

— Это деза! — прохрипел Генрих и стал рвать фотки.

— Правды не скроешь, — мудро обронил Эрнст. — Иди. Ты уволен. Пшел вон! К своему дикобразу.

Генрих задом двинулся к выходу.

— Позвони на НТН, — напоследок посоветовал Эрнст Убогий. — Этот канал тобой заинтересовался. Видимо, там сидят такие же дикобразолюбы, как ты.