Фридрих Дюрренматт - Авария

— Детки?

— Четверо.

— Профессия?

— Специалист по текстилю.

— Иначе говоря, коммивояжер, дорогой господин Трапс?

— Генеральный представитель.

— Отлично. Потерпели аварию?

— Совершенно случайно. Впервые в этом году.

— Ага. А до этого?

— Ну, тогда я ездил еще на старой машине, — объяснил Трапс — «Ситроен» образца 1939-го, а теперь у меня «студебеккер», красный, лакированный, модель экстра.

— «Студебеккер», вот как, интересно, и только недавно? До этого, очевидно, не были генеральным представителем?

— Был рядовым, обычным вояжером по текстилю.

— Конъюнктура, — кивнул прокурор.

Рядом с Трапсом сидел защитник.

— Будьте внимательны, — шепнул он.

Вояжер по текстилю, или генеральный представитель, как мы теперь можем его называть, беззаботно занимался бифштексом, соус тартар, выжал на него лимон (собственный рецепт), немного коньяку, перцу и соли. Более приятной еды ему никогда не приходилось отведывать, он просто сиял, до сих пор он считал самым лучшим развлечением вечера в «Шларафии», но эта мужская вечеринка доставляет ему еще больше удовольствия.

— Ага, — подхватил прокурор, — вы посещаете «Шларафию». Какую кличку вы там носите?

— Маркиз де Казанова.

— Прекрасно, — прокряхтел прокурор обрадованно, как будто это сообщение было очень важным, и снова вставил монокль, — нам всем приятно это слышать. Можно ли по этой кличке судить о вашей частной жизни, дражайший?

— Внимание, — прошипел защитник.

— Дорогой господин прокурор, — ответил Трапс. — Только до известной степени. Если у меня и бывает что-либо с женщинами на стороне, то только случайно и, так сказать, походя.

Не будет ли господин Трапс так любезен, не расскажет ли он собравшимся коротко свою жизнь, попросил судья, доливая «невшатель», так как решено дорогого гостя и грешника отдать под суд и по возможности упечь его на многие годы, если только удастся узнать всю его подноготную, частное, интимное, узнать кое-что о его связях с женщинами и, если возможно, посолонее и поострее.

— Рассказывать, рассказывать! — хихикая, потребовали старые господа у генерального представителя. Однажды у них за столом оказался сутенер, он рассказал увлекательнейшие и пикантнейшие истории из своей практики и при всем том отделался только четырьмя годами тюремного заключения.

— Ну-ну, — засмеялся Трапс, — что уж мне рассказывать. Я веду обычную жизнь, господа, заурядную жизнь, как я должен сознаться. Выпьем!

— Выпьем!

Генеральный представитель поднял бокал, умиленно посмотрел в остановившиеся глаза четырем старикам, которые впились в него так, будто он был необыкновенным лакомством, и все чокнулись.

Солнце наконец зашло. Адский гомон птиц умолк, но в свете сумерек еще был виден весь ландшафт — сады и красные крыши между деревьями, лесистые холмы, вдали предгорья и несколько глетчеров; умиротворенное настроение, деревенская тишина, торжественное предчувствие счастья, божьей благодати и вселенской гармонии.

Трудное детство прожил он, рассказывал Трапс, пока Симона меняла тарелки и ставила на стол гигантское дымящееся блюдо. Шампиньоны а-ля крем. Его отец был фабричный рабочий, пролетарий, соблазнившийся учением Маркса и Энгельса, озлобленный, безрадостный человек, который никогда не заботился о своем единственном ребенке. Мать — прачка, рано увядшая женщина.

— Только начальную школу мог я посещать, только начальную школу, — твердил он со слезами на глазах, с горечью и тут же, растроганный своим жалким прошлым, чокался уже «резерв де морешо».

— Любопытно, — сказал прокурор, — любопытно. Только начальная школа. Собственными силами пробивались наверх, уважаемый.

— Я думаю! — похвастался тот, подогретый «резерв де морешо», окрыленный дружеской беседой и торжественностью господнего мира за окнами. — Я думаю! Еще десять лет назад я был только приказчиком и разъезжал с чемоданчиком от дома к дому. Тяжелая это работа — странствовать, ночевать где-нибудь на сеновалах или в подозрительных ночлежках. Снизу начал я, с самого низу. А теперь, господа, если б вы видели мой счет в банке! Я не хочу хвалиться, но есть ли у кого-нибудь из вас собственный «студебеккер»?

— Будьте осторожны, — шепнул озабоченно защитник.

— Как же все это произошло? — спросил прокурор с любопытством.

Он должен быть внимательным и не слишком много говорить, предупредил защитник.

Он один взял на себя представительство фирмы «Гефестон» во всей Европе, сообщил Трапс и посмотрел на всех торжествующе. Только Испания и Балканы в других руках.

Гефест, греческий бог, захихикал маленький судья, накладывая себе шампиньонов, весьма искусный кузнец, который поймал богиню любви и ее возлюбленного, бога войны Ареса, в такую тонкую, невидимую сеть, что все остальные боги не могли нарадоваться этому улову. Но что означает «Гефестон», монопольным представителем которого является уважаемый господин Трапс, — это для него весьма неясно, так сказать завуалировано.

— И все-таки вы близки к истине, уважаемый хозяин и судья, — засмеялся Трапс — Вы сами сказали «завуалировано», и неизвестный мне греческий бог, у которого почти одно имя с моим товаром, сплел очень тонкую, невидимую сеть. Если сегодня существует нейлон, перлон, мирлон, искусственные ткани, о которых высокий суд, вероятно, слыхал, то существует и гефестон — король искусственных тканей, нервущийся, прозрачный, и притом благодать для ревматиков, столь же незаменимый для индустрии, как и для моды, для войны, как и для мира. Совершеннейший материал для парашютов и вместе с тем пикантнейшая материя для ночных сорочек прекрасных женщин, насколько я знаю из собственного опыта.

— Слушайте, слушайте, — заквакали старики, — собственный опыт — это хорошо. — Здесь Симона снова переменила тарелки и принесла блюдо телячьих почек.

— Настоящий банкет! — просиял генеральный представитель.

— Меня радует, — сказал прокурор, — что вы умеете ценить подобные вещи, и по заслугам! Лучшие продукты предлагаются нам, и в изрядных количествах, меню как из прошлого столетия, когда люди еще отваживались на такие пиршества. Похвалим же Симону! Похвалим нашего хозяина! Он ведь сам все закупает, этот старый гном и гурман, что же касается вин, то ими занимается Пиле, скотовод из соседнего селения. Похвалим и его! Но вернемся к вам, наш дорогой делец. Разберем ваш случай дальше. Вашу жизнь мы теперь знаем, приятно было с ней ознакомиться, и ваша деятельность тоже теперь нам ясна. Только один незначительный пункт еще неясен: как достигли вы в вашем деле такой прибыльной должности? Только прилежанием, железной энергией?

— Следите, — прошипел защитник. — Становится опасно.