Николай Никандров - Путь к женщине

– Сидишь?.. – поднимается все выше и выше ее ненавидящий голос. – Глядишь?.. Выслеживаешь?.. Караулишь?.. Ловишь?.. Ну и как – попадаются многие?..

– Вер-ра! – с укором смотрит на нее в упор Шибалин. – Кто-кто, а ты-то не должна бы говорить обо мне подобных мерзостей! Что с тобой?

– Не смогла удержать себя… – не сразу отвечает Вера и никак не может успокоиться, глубоко дышет. – Слишком обидно было видеть, как ты тут блаженствуешь, в то время когда я так мучаюсь…

– Еще неизвестно, кто из нас двоих больше мучается, – произносит тихо Шибалин и опускает голову.

– А тебе-то что? – бросает Вера на него недоверчивый взгляд. – Ведь тебе все равно: не одна, так другая! Ведь мужчинам даже лучше, если у них каждый раз будет разная! По крайней мере это не свяжет их "сво-бо-ды"! А я женщина, и я не могу так! Мне один нужен! Мне один ты нужен! Понимаешь? Только теперь я поняла весь страшный смысл выражения: не мил весь свет! Мне сейчас, после разрыва с тобой, не только "не мил весь свет", но я даже не вижу этого "света"! Ничего вообще не вижу! Вот гляжу и не вижу! Я только тебя одного вижу! Только ты один всегда у меня перед глазами! И проклинаю тот час, когда сделала такую непростительную глупость: послушалась твоего запрещения иметь от тебя ребенка и согласилась на аборт! С ребенком от тебя мне легче было бы переносить разрыв с тобой! А как я воспитала бы его! Вот из него-то я сделала бы человека! Это был бы второй ты, только лучше тебя, без твоих недостатков! Ведь у меня всегда была мечта: иметь ребенка, чтобы посредством него обновить, перестроить мир! Но не хочу об этом распространяться, раз уже вижу на твоем лице ироническую улыбку…

– Вера! Посредством ребенка обновить, перестроить мир?

– Да! Пусть это наивно, пусть это глупо с твоей точки зрения, но я-то этим жила! Понимаешь: жи-ла! А теперь мне нечем жить, нечем дышать, я пуста, я банкрот!

– Займись опять общественной работой. Помнишь, как ты увлекалась ею когда-то?

Смешно ты рассуждаешь, Никита! Общественная работа хороша, когда личное устроено, когда не скребет день и ночь здесь! Вернись ко мне – тогда я на какую угодно общественную работу стану! На любую! На самую трудную! На какую захочешь! На какую скажешь! Мне главное, лишь бы ты был опять со мной! А сколько новых красот женской души открылось бы тебе тогда! Ты увидел бы и узнал многое, чего не видел и не знал никогда! Я все сделаю для тебя, все!

– Вера, не растравляй себя напрасно: не говори о том, что невозможно.

– Почему "невозможно"! Ты, Никита, упрямый человек, страшно упрямый! И никогда не веришь тому, что я тебе говорю! А между тем я уверена, что прежней нашей любви много мешали разные житейские мелочи и больше всего квартирный вопрос! Мы жались в одной комнате, и это постоянно раздражало тебя, настраивало против меня! А живи мы в двух комнатах – как я и предлагаю сделать теперь – тогда бы у нас все шло гладко! Ты жил бы в своей комнате, отдельно от меня, но и я находилась бы рядом, в смежной комнате, всегда у тебя под рукой! Днем мы работали бы, каждый у себя, а вечерами сходились бы вместе, для отдыха и наслаждения… Как хорошо!

– Вера, ты главное упускаешь из вида! Ты главного не хочешь понять! Ты не та женщина, которая могла бы заслонить собой от меня всех остальных женщин земной планеты! И я никогда не угомонился бы с тобой, никогда! Всегда мечтал бы о другой, лучшей, настоящей

– Никита, я хорошо изучила тебя! Мечтаешь о "другой", "настоящей", "идеальной" ты только теоретически, только как беллетрист! И, гоняясь за отвлеченностью, теряешь то реальное, что имеешь: мою большую любовь! Сойдешься с "другой", при чинишь мне боль, а такой любви у той, у "другой", не будет – за это-то ручаюсь! Что же ты выгадаешь? Знаю, ты бежишь от моей любви, как от проказы, потому что до смешного дорожишь своей "сво-бо-дой"… Глупый! А может быть, такой любви у тебя больше не будет! Что ты тогда запоешь? Вспомнишь когда-нибудь меня, пожалеешь, да будет поздно! И вот – чем фантазировать, мечтать о какой-то "другой" – давай-ка лучше попробуем сойтись еще раз, но уже на других, совершенно новых началах!

– Пробовали, Вера, не раз. Сходились, расходились. И ни чего не получалось, кроме обоюдной муки.

– Ну – я тебя прошу – попробуем еще разок! Только один разочек! Последний! Уже по-настоящему последний!

– И "последних" было у нас целых три. В четвертом не вижу надобности.

– Но на новых началах!

– Все испробовали, всякие "начала".

– А в разных комнатах не пробовали!

– Как не пробовали? Пробовали. Ты разве забыла?

– То было на разных квартирах, в разных домах, даже на разных улицах, а это будет только в разных комнатах, но в одной и той же– квартире!

– Вера! Но я ведь не люблю тебя!

– Никита! Ты это внушаешь себе! Я знаю тебя лучше, чем ты себя! Ты просто боишься, что я опять стесню тебя! Не бойся, не бойся, я теперь не такая. Я слишком много перестрадала за это время! Я дам тебе, как мужчине, полную волю и заранее прощаю тебе все твои будущие вины передо мной, как перед женой! Любовниц позволю тебе иметь! Лишь бы снова быть с тобой, снова иметь возможность заботиться о тебе, оберегать тебя! Видишь, на что я иду! Иметь любовниц никакая жена тебе не позволит, а я позволю – так сильно я люблю тебя!

– Вера, как ты мне ни доказывай это, а в благотворность нашей новой связи я все равно не поверю – никогда, ни за что! Я надолго напуган, я на всю жизнь напуган тем, что у нас уже было! Вспомни, когда мы разводились с тобой в последний раз, то вопрос стоял у нас так: продолжать жить с тобой означало для меня убить себя; разойтись же с тобой значило испортить в глазах обывателей твою женскую карьеру, лишить тебя почетного звания "жены"! И я решился на второе, и ты должна признать, что поступить иначе я не мог: слишком велики были мои страдания!

– Никита, ты любишь говорить о своих страданиях, которые якобы причиняла тебе наша связь! А подумал ли ты обо мне, о моих страданиях, о страданиях женщины, которая беззаветно любит тебя одного и никого другого любить не может? Ты удивляешься, даже сердишься, что я до сих пор не нашла себе "кого-нибудь другого"! Но чувству не прикажешь! Ты писатель и должен это понять! Беда моя в том, что при большом своем темпераменте я не умею ни разбрасываться, ни делиться! Я – однолюбка!

– А я тут при чем? Или ты хочешь, чтобы я свою жизнь, свой талант, свою общественно-писательскую работу принес в жертву тебе, твоему чувству ко мне?

– Нет! От мужчины я жертв не жду! Это только мы умеем жертвовать! От тебя же я хочу, чтобы ты, оберегая от "страда ний" свою высокую особу, не закрывал бы глаз и на мои муки! Как ты думаешь: ведь я тоже живой человек?!

– Если ты действительно живой человек, Вера, и притом сознательный, рассуждающий человек, то в теперешних великих своих страданиях ты должна находить и великое утешение, великое удовлетворение!