Игорь Сапожков - Шарф

Качалова разбудил бодрый голос: «…В эфире утренняя гимнастика! Встаньте прямо, ноги поставьте на ширину плеч…» Саша перевернулся на живот, посмотрел в окно и прочитал на похожем на старинный монастырь здании вокзала, мягкое украинское название города. Он не раздумывая спрыгнул с верхней полки, наскоро оделся и выскочил на перрон. Мятая проводница сладко подтянулась, вяло взмахнула флажком и захлопнула за ним тяжёлую вагонную дверь. Вспугнув сонных грачей, утреннюю тишину взорвал тепловозный гудок, тормозные цилиндры со свистом выпустили воздух, скрипнули колёса и состав медленно сдвинулся с места.

В косых лучах восходящего солнца, роса на городских клумбах переливалась тысячами бриллиантов. Дышалось легко и свободно. Ноги привели Сашу Качалова на берег реки. Там с затонувшей баржи, два мужика сидя на корме удили рыбу. Саша спустился на берег и присел на бетонн ый блок парапета. Солнце начинало припекать. Он лёг и закрыл глаза, тепло от нагретого бетона, приятно расслабляло тело, перед глазами пролетели события последних дней. Рыбаки тем временем сварили уху, её запах безжалостно щекотал нос. Не заметно для себя Саша уснул, ему снились море жёлтых цветов подсолнечника…

— Эй, мужик, иди поешь… — сквозь сон, долетел до него голос, — сегодня рыбный день, в меню уха из судака.

Саша остался жить на барже с Доктором и Сычом. Зимой он подрабатывал сторожем на стройках, копил деньги. На лето уезжал в Верхнюю Галду. Он познакомился с вдовой Володи Елисеева, помогал ей в хозяйстве, отремонтировал крыльцо и крышу, присматривал за могилой «армейского друга». И ещё Саша обязательно навещал милиционера Петю, его сыну он всегда привозил в подарок фонарики…

Занятий в школе уже не было, до Нового Года оставалось два дня, Миша зашёл в учительскую за табелем, но никого там не застал. В углу сидел военрук, майор Запивайко и внимательно смотрел телевизор: «… Высокая безработица, кризис, инфляция — с неуверенностью вступает Америка в наступающий год …» торжественно вещал Валентин Зорин. Миша спустился в спортзал, там перед входом, была небольшая терраса, где обычно собирались старшеклассники. Но и там никого не было. Покрутившись без дела в вестибюле, поболтав с учителем труда, ветераном трёх войн, дядей Лёшей, курившим по фронтовой привычке самокрутки, Миша отправился к Вике. Над дорогой пролетел шквал ледяных осколков — караван снегоочистительных машин, ледоколом врезался в снежные курганы. Минут через 15, когда у него уже начали коченеть пальцы, к остановке сонно подполз покрытый голубоватым инеем, знакомый автобус, створки дверей флегматично сложились, впустив в салон Мишу и тут же с грохотом захлопнулись. Внутри было, как в волшебном ледяном дворце. Миша подышал на стекло, в заледенелом окне появилось прозрачное отверстие размером в трёхкопеечную монету, он растёр его пальцами, на стекле возникли нацарапанные слова: «Тише едешь — позже сядешь».

Неожиданно, из-за перегородки, отделяющей водителя от пассажиров, выглянула лохматая голова:

— Автобус идёт в парк, что-то жиклёры плюются, — доступно разъяснил водитель пассажирам, — так, что на Революционной выходят все…

— А мне до Победы Коммунизма пешком что ли тащиться? — обратилась ко всем крупная женщина, сидящая у окна и прижимавшая к чебурашковой шубе, большую сумку с покупками.

— До Победы Коммунизма пешком не дойти, — за всех ей ответил пенсионер, сложил пополам «Правду» и направился к выходу.

Пассажиры возмущённо галдели…

Вика была одна, мама уехала куда-то по своим делам, а бабушка зашла к соседке. Девушка искренне обрадовалась, увидев Мишу. Они сидели в её комнате. Комната была угловая, два окна расположенных по диагонали друг от друга давали много света и воздуха. У стены напротив окна стоял одёжный шкаф с зеркальной дверью. На боковой стене шкафа висел глянцевый плакат Бони М. Фотограф запечатлел музыкантов карибского квартета в неестественных позах, из одежды на них были только стальные цепи. Недели две назад, в музыкальную школу, один парень, аккордеонист, принёс пластинку Бони М. Увидев на обложке пластинки эту фотографию, завуч школы авторитетно заявил: «Товарищи студенты! Обратите внимание, как империалистические расисты, обращаются с негроидами. Вот кому действительно нечего терять, кроме своих цепей!»

Вика включила магнитофон, Бони М пели «Реки Вавилона».

— Знаешь, Новый Год мой любимый праздник, ты кстати где встречаешь?

— Мы всем классом собираемся, всё таки последний школьный… — Миша смотрел в одно из окон, потом резко повернулся и добавил, — Вика, я подумал… Пойдём со мной?

— Ты меня приглашаешь? — она улыбнулась, — но мне наверное ещё несколько дней нельзя будет выходить на улицу.

— Тебе не надо будет выходить, я попрошу брата он нас подвезёт к Полушкиной к десяти, она кстати рядом с тобой живёт, а обратно я вызову такси…

— Я не знаю… Мы всегда встречаем все вместе, с родителями и бабушкой, а в этом году у папы не получается, он на боевом, если ещё и меня не будет…

Под окнами комнаты, был маленький, уютный скверик полностью засыпанный снегом.

— Вика, у вас есть морковка?

— Есть… — глаза девушки округлились.

— Я скоро вернусь… — Миша положил морковку в карман, одел куртку и выскочил за дверь. Обойдя вокруг дома он легко перепрыгнул через декоративную, металлическую ограду и оказался в том самом скверике, под окнами Викиной комнаты. Здесь он снял куртку и с вдохновением взялся за дело. Первый ком он скатал достаточно быстро, выкатил его в центр скверика и установил напротив окна. Второй занял больше времени, поскольку скатывать его пришлось в дальних углах, где ещё остался снег. Установив его на нижний ком, Миша украдкой поднял глаза, в окне он увидел фигуру девушки, но не подав виду продолжал работу. Третий ком — голову, пришлось скатывать за оградой сквера, там же Миша нашёл две крупные ветки. Когда снеговик был готов, на улице уже во всю горели фонари. В их матовом свете, белыми бабочками, медленно кружились крупные снежинки. Вместо глаз Миша вставил две пятикопеечные монеты, улыбку и пуговицы выложил мелкими камешками, ветки стали руками. Срезав ладонью лишние на его взгляд неровности, Миша ещё раз обошёл вокруг снежной скульптуры и отряхнувшись от снега двинулся в сторону парадного. Когда он вошёл в квартиру девушка от радости хлопала в ладоши! Позади неё улыбалась её мама.

— Миша, мне так нравится, мне так… — она не удержалась, встала на носки и поцеловала его в щеку, — ой, да ты холодный как лёд, быстро раздевайся и садись под батарею.

— Здрасте, Ольга Андреевна!

— Здравствуй Миша, ты и правда умница, снеговик бесподобный, спасибо…