Патриция Хайсмит - Мистер Рипли под землей

Единственным ее слушателем был Том. Он отвлекал ее обычно какими-нибудь успокоительными разговорами на посторонние темы, Элоиза отходила, из ее глаз выкатывалось по слезе, и минуту спустя она уже была в состоянии смеяться. Том полагал, что в ней сказывался латинский темперамент – по крайней мере, уж точно не английский.

Том поработал час-полтора в саду, почитал “Секретное оружие” Хулио Кортасара. После этого прошел в свою студию и закончил портрет мадам Аннет – это был ее выходной день, четверг. Он пригласил Элоизу взглянуть на портрет.

– А знаешь, мне нравится. Ты не переусердствовал с ним. По-моему, неплохо.

Том был польщен.

– Не говори об этом мадам Аннет. – Он поставил портрет сохнуть лицом к стене.

Затем они стали собираться к Бертленам. Вечерних костюмов не требовалось, можно было пойти и в джинсах. Венсан Бертлен, как и Антуан Грэ, работал в Париже и приезжал к семье в загородный дом только на выходные.

– Что сказал тебе Papa? – спросил Том.

– Он рад, что я вернулась.

Том знал, что отец Элоизы недолюбливает его, но Papa чувствовал, что Элоизе наплевать на его отношение. Очевидно, интерес к человеку побеждал в ней буржуазную добродетель.

– А как Ноэль? – Ноэль была любимой подругой Элоизы и жила в Париже.

– А, ничего нового. Говорит, что скучает. Она не любит осень.

Бертлены были вполне состоятельными людьми, но в деревне предпочитали жить “по-простому”, с туалетом во дворе и без горячей воды. Когда без нее было не обойтись, они кипятили воду в чайнике на плите, которую топили дровами. Кроме Тома с Элоизой, они пригласили английскую чету Клеггов, – им, как и хозяевам, было около пятидесяти. Присутствовал также сын Венсан, которого Том раньше не встречал, – темноволосый молодой человек двадцати двух лет. (Венсан сообщил его возраст Тому, когда они пили анисовый ликер на кухне, где Венсан готовил.) Сын жил со своей подружкой в Париже и учился на архитектора в Школе изящных искусств, но собирался бросить учебу, и Венсан был из-за этого сам не свой.

– Девица не стоит этого! – кричал он. – Все это английское влияние. – Венсан был голлистом. Обед был превосходен: цыпленок с рисом, салат, сыр и яблочный пирог, испеченный Жаклин. Ум Тома был занят другим, но он все же чувствовал приятную расслабленность и даже довольно улыбался – главным образом потому, что Элоиза была в хорошем настроении и без устали болтала о своих греческих приключениях. В заключение они распили бутылку узо, привезенную Элоизой из Греции.

– У этого узо отвратительный вкус! Хуже, чем перно, – ворчала Элоиза, когда чистила зубы в своей ванной. Она уже была в коротенькой ночной сорочке голубого цвета.

Том в своей спальне надевал новую пижаму, купленную в Лондоне.

– Я спущусь за шампанским! – крикнула ему Элоиза.

– Давай я схожу! – Том поспешно влез в шлепанцы.

– Мне нужно запить этот вкус. И просто хочется шампанского. У Бертленов такая выпивка – можно подумать, что они нищие. Vin ordinaire! [53]– Она начала спускаться по лестнице.

Том попытался остановить ее, но Элоиза сказала:

– Я принесу. Достань лучше лед.

Тому почему-то не хотелось, чтобы Элоиза спускалась в погреб. Он пошел на кухню. Не успел он вытащить из холодильника ванночку со льдом, как услышал крик. Он прозвучал приглушенно, но это был крик Элоизы, и довольно жуткий. Том ринулся в погреб.

Раздался еще один крик, и он столкнулся с Элоизой в туалете.

– Моп dieul Кто-то повесился там, внизу!

– О боже! – Поддерживая Элоизу, он помог ей подняться по лестнице.

– Не ходи туда, Тоом! Это ужасно!

Бернард, конечно. Тома трясло, пока он вел Элоизу. Она говорила по-французски, он отвечал на английском.

– Обещай, что ты не пойдешь туда, Тоом! Вызови полицию!

– Хорошо, хорошо. Я вызову полицию.

– Кто это?!

– Я не знаю.

Наконец они дошли до ее спальни.

– Побудь здесь, – сказал он.

– Нет! Не оставляй меня!

– Сиди, говорю тебе! – сказал он по-французски и сбежал вниз по лестнице. “Неразбавленное виски – лучше всего”, – подумал он. Элоиза очень редко пила крепкие напитки, и виски должно было помочь ей сразу. А потом дать успокоительного. Схватив из бара в гостиной бутылку и стакан, он бегом вернулся к Элоизе. Том налил ей полстакана, а когда она заколебалась, отпил чуть-чуть сам и приложил стакан к ее губам. Зубы ее стучали.

– Вызови полицию!

– Да-да. – Ну что ж, по крайней мере, это самоубийство. И это наверняка можно доказать. Не убийство. Том содрогнулся и вздохнул. Чувствовал он себя не намного лучше Элоизы. Она сидела на краю постели.

– Принести шампанского?

– Да. Non! He ходи туда! Позвони в полицию.

– Хорошо. – Он пошел вниз.

В туалете он на секунду задержался перед раскрытой дверью погреба, в котором еще горел свет, затем решительно спустился по ступенькам. Вид темной фигуры, болтавшейся со свешенной набок головой, вызвал у него шок. Веревка была короткой. Но… Том заморгал. Казалось, у трупа не было ног. Он подошел поближе.

Это был не труп.

На лице Тома появилась улыбка, затем он расхохотался и шлепнул по беспомощно свисавшей ноге – пустой брючине от костюма Бернарда Тафтса.

– Элоиза! – завопил он, взбегая вверх по лестнице и не заботясь о том, разбудит он мадам Аннет или нет. – Элоиза, успокойся! Это не самоубийца, это кукла. C'est un mannequin! [54]

Потребовалось какое-то время, чтобы убедить ее.

– Это просто шутка, которую решил сыграть на прощание Бернард, – а может быть, даже Кристофер, – объяснял он. Он в этом уверен, так как пощупал брюки.

В конце концов Элоиза рассердилась, и это означало, что она приходит в себя.

– Что за дурацкие шутки у этих англичан! Идиоты! Психи!

Том с облегчением рассмеялся.

– Я схожу за шампанским. И за льдом!

Он снова спустился в погреб. Он узнал ремень, на котором висел манекен, – это был один из его собственных. Темно-серый пиджак был повешен на плечиках, брюки пристегнуты к пуговице пиджака, а головой служила серая тряпка, примотанная веревкой к воротнику. Том торопливо принес из кухни стул (все-таки хорошо, что мадам Аннет не проснулась от этого гама) и снял это уродство. Ремень был зацеплен за гвоздь в балке потолка. Том бросил одежду на пол. Затем, не раздумывая долго, выбрал шампанское. Плечики и ремень он взял с собой. Он не забыл также захватить на кухне ведерко со льдом и выключить свет, после чего поднялся к Элоизе.

Том проснулся около семи. Элоиза спала сном праведницы. Он осторожно выбрался из постели и надел свой халат, висевший в спальне Элоизы.

Мадам Аннет, возможно, уже встала. Том тихо спустился по лестнице. Он хотел убрать костюм Бернарда прежде, чем мадам Аннет найдет его. Пятно на полу погреба, оставленное смесью вина и крови Мёрчисона, было не так уж заметно. Конечно, если возьмут пробу и станут анализировать ее в лаборатории, то кровь обнаружат, но Том был настроен оптимистически и не думал, что дойдет до этого.