Такэси Китано - Мальчик

На полдороге мы решили слезть с великов и везти их в гору. Чтобы не опрокинуться, я сильно накренил свой велосипед на бок.

— Мы почти на месте! — с воодушевлением закричал Хидэо. — Только надо чуть дальше подняться, туда, к смотровой площадке.

Может быть, эта площадка и находилась чуть дальше, но поход туда показался мне вечностью. И вот когда мои вцепившиеся в руль велосипеда пальцы, а затем и лодыжки начали неметь от холода, я увидел нечто: перед нами предстало во всем своем великолепии необъятное звездное небо.

Мне захотелось заорать во все горло: «МЫ ЗДЕСЬ!», но я потерял дар речи. Думаю, мой брат испытал такой же упоительный восторг, что и я. Он смотрел на меня с жалкой полуулыбкой, не в состоянии вымолвить ни слова.

Самое важное, с моей точки зрения, было то, что мы сделали это. Мы — на вершине. Отбросив велики в сторону, мы забыли о холоде и глотали ледяной воздух, выстуживая горло и легкие. Меня тянуло присесть на время и передохнуть. Но я понимал, что, присев, не смогу подняться вновь, поэтому я стоял и обнимал небо. Усыпанное невообразимым количеством звезд, оно показалось мне сказочным. Знаете, зимой звезды блещут так живо, так ярко, аж дух захватывает. Я чувствовал, что они пронизывают меня насквозь своим космическим светом, но ответить, почему это происходило, не мог. Где-то там, среди бесчисленных звезд, сиял Сириус, сильнее и ярче, чем все остальные, и я считал его королем Вселенной.

Хидэо распотрошил ветошь, в которую мы завернули школьный телескоп, и принялся его собирать. Я полез было ему помогать, но мои окоченевшие руки ломило от стужи так, что я оказался не в состоянии не то что дотронуться до телескопа, а даже спрятать их в карманы у меня не получалось.

Мой брат, мужественный человек, потратил остатки сил, чтобы водрузить телескоп на треногу, при этом, топчась на месте, он безуспешно пытался согреться. По всему было видно, что у него руки тоже замерзли, поскольку он то и дело ронял детали на землю.

И вот когда наконец прибор был собран, выявилось некоторое несоответствие между массивной верхней частью телескопа и подставкой, предназначенной для прибора меньшего размера.

— Все готово! — произнес сакраментальную фразу Хидэо, поворачиваясь ко мне.

В лучах моего фонарика его лицо напоминало лик привидения, причем до смерти замерзшего. Я нисколько не сомневался, что выгляжу не лучше его. Мы направили трубу телескопа на Сириус потерявшими чувствительность пальцами и дружно начали бегать по пятачку вокруг прибора в надежде согреться. Затем мы установили ось относительно Полярной звезды и наклон оси в сторону Сириуса, минус шестнадцать градусов, сорок две минуты, пятьдесят восемь секунд.

— Есть! Bay! — крикнул Хидэо.

Затем он повернулся ко мне, всем своим видом показывая, сколь потрясающее зрелище мне предстоит. Я занял его место и заглянул в окуляр.

— Я вижу Сириус! Я вижу Сириус! — заголосил я на всю округу, начисто забыв о пробирающем до костей морозе, о неимоверной усталости и горестных раздумьях.

«У нас все получилось», — билась ясная мысль в моей голове.

Голубой, белый, зеленый, пурпурный, красный. Арабы были правы. Сириус и в самом деле был звездой тысячи оттенков. Я так радовался тому, что мне удалось увидеть, и вдруг ощутил физическое единение с космосом. Он словно поглощал меня и делал частичкой своего пространства.

— А вот и его спутник! Не поверишь, тот самый белый карлик! — объявил мой брат.

Я напряг зрение и, к своему величайшему изумлению, увидел светящуюся точку рядом с переливающимся разноцветьем Сириуса. Эта звезда, гораздо меньше по размеру, застенчиво пряталась за ярким гигантом. Так вот он какой, этот белый карлик, превосходящий по массе Землю в двести пятьдесят тысяч раз!

— Он там! Он там! Я вижу его! — едва сдерживался я.

Помахав брату рукой, я позвал его разделить свою радость, но он, присев на корточки рядом, сказал:

— Раз ты увидел его, мне этого достаточно. — И так и остался сидеть на месте, не шелохнувшись.

По прошествии некоторого времени начался снегопад. Я подумал, что это некоторым образом символично: именно сегодня выпал первый за всю зиму снег. Хрупкие белые хлопья запорошили голову Хидэо, его плечи и легли тонким слоем на желтый шарф.

И пока я наблюдал за волшебством природы, мои руки и ноги отошли и больше не болели, зато тело отяжелело и утратило легкость движения.

Потом я вспомнил, что мне предстояло сделать еще кое-что. Меня преследовала мысль о том, что мне просто необходимо увидеть спутник Сириуса через наш пятисантиметровый телескоп в память об отце. Я надеялся, что телескоп, подаренный папой, сможет уловить его.

Следуя своей навязчивой идее, я смахнул снег с дорогой нам вещи, затем навел телескоп на Сириус, еле волоча ноги и с трудом поворачиваясь корпусом в нужную сторону.

Небо стали затягивать облака, и осознание, что успех моего предприятия полностью зависит от скорости действий, подстегнуло меня. Я засуетился, пытаясь успеть, но мое вялое тело не повиновалось мне.

Преодолевая немыслимую, запредельную усталость, я наконец понял, что у меня все получилось. Мне выпал случай увидеть Сириус с помощью двух телескопов. Правда, он уже изменил свое положение и сместился к краю возвышенности, это говорило о том, что прошло достаточно много времени с тех пор, как мы прибыли сюда. Я припал к линзам, чтобы еще раз насладиться видом столь пленительной для меня звезды.

Но что это? Почему картина размыта? Может быть, снег застилает обзор, а может быть — мои слезы? Туманный Сириус предстал неясной белой точкой, но я подумал, что все-таки моя мечта сбылась. Как ни крути, а я увидел Сириус и его спутник, и этого было достаточно. Мы с Хидэо проявили настойчивость, чем я был чрезвычайно горд. Я добился того, чего хотел сам, и сделал то, что сказал мне брат. Вот теперь я могу жить сам по себе.

Я подошел к своему брату, сжавшемуся в комок и с головы до ног засыпанному снегом.

— Теперь я могу присесть, правда, Хидэо? — обратился я к нему, но он промолчал.

Я еще раз окинул взглядом ночное небо, задержавшись на мгновение в юго-восточном полушарии. Ярчайшая из звезд уже спряталась за сонмом облаков.

«Улица Такоякуси в районе Сукё восточнее переулка Томино. Гостиница “Минамото”».

Молодой человек получил эту информацию в турбюро, на железнодорожном вокзале Киото, и двинулся в указанном направлении. Слегка волнуясь, Итиро так и появился на пороге гостиницы с крепко зажатым в руке листком бумаги. На квадратном бумажном фонаре, со скрипом покачивавшемся над решеткой, было выведено каллиграфическим узором «Минамото». Фонарь пожелтел от времени, но Итиро показалось, что он олицетворяет истинный дух Киото, и его лицо озарилось улыбкой.