Андрей Марченко - Наследство одной ведьмы

— Как спала? — спросил я у Василисы, когда она вышла из дому.

— Спасибо, хорошо… — Защебетала она. — кажется, я никогда не спала так сладко. Тишина, покой — леший прав, тут просто волшебные места… А тебе как спалось?

— Спасибо, отвратительно.

— А что такое?

— Кошмары…

— Кошмары?

Я подумал и поправился.

— Нет, вряд ли это был кошмар, это был вещий сон. Этот сон сбудется. Или уже сбылся. И хорошо бы чтоб только один раз.

Леший, давний житель лесной, компасами не пользовался, но ориентировался в лесу, будто я в своем подземелье, и давал нам советы, касающиеся тех мест, в которых мы никогда не были:

— Значит, пять верст, это часа два пути. Старайтесь идти так, чтоб солнце у вас было за спиной. Чтоб вы свою тень, значит, топтали Солнце, конечно кружит, и вас тоже отведет от прямой. Да только в полдень вы будете в аккурат по серединке пути и после полудня солнце как раз вас повернет в иную сторону.

— А назад?

— А назад, уж не обессудьте — примечайте путь да топайте по своему разумению. Я пришлю вам помощь, только вы на них не сильно надейтесь. Энта помощь завсегда… хе-хе… в лес смотрит. Но ваше дело — выйти за круг. Где бы вы не вышли, ждите, я вам приду на подмогу.

Наконец, мы вышли на поляну.

Она была поделена почти на пополам. По ней была будто пропахана широкая полоса, на которой не росла трава. Зато ровно посредине полосы ровным рядком росли поганки. Казалось, что эта линия прямая, но нет, если присмотреться, выходило, что это все же дуга, развернутая к нам выпуклой стороной.

— Все, дальше я не пойду, — сказал Леший, — это ее знак. Ведьмин-то. Ведьмовской круг. Типа как за ним — ее землица, и ходить нежити туда запрещено. — леший замолчал, а потом посмотрел на меня внимательней: Ты бы эта… Тоже б не ходил.

— Нет… Насколько я понял, заклинание касалось только нежити. А я человек. Хоть и бывший…

— Франц, может все же не рисковал бы?

Василиса говорила тихо и выглядела такой испуганной, что я хоть и немного сомневался раньше, теперь был уверен — без меня ей не справится. Даже, если эти поганки никакой не круг, а просто такой сорт, что разрастается лишь по линии, даже если никаких заклинаний не существует, Василиса все равно сделает глупость и хорошо, если просто вернется ни с чем.

— Нет… — повторил я теперь ей, — идем дальше вместе.

Но никто не сдвинулся с места и не сказал ни слова. Тогда я со злостью пнул поганки — у одного слетела шапка. Мне оставалось сделать только шаг, и я уже был в круге, был за границей.

— Видите! Я уже вошел! Ничего не произошло!

Конечно было глупо полагать, что проклятье ведьмы обрушится на меня с первого моего шага за ее линию.

Посему, я развернулся и пошел вглубь леса. Василиса последовала за мной…

… И почти сразу мы чуть не попалив беду.

Дорога лежала через рощицу, которая, вероятно совсем недавно была поляной, и деревья на ней были невысокими и тоненькими как стебли травы. И меж ними торчал стальной прутик, с пластинкой наверху. Краска уже осыпалась, оставив только ржавчину.

Что-то было знакомо в этом флажке. Это было давно. Чуть не в прошлой жизни. Так помечали…

Мины…

Минер успел найти и пометить минное поле, но забыл или не успел нанести его на карты, как следствие, никто не вернулся, чтоб собрать урожай войны.

Я обернулся, предупредить Василису и увидел, что она вот-вот ногой снесет натянутую нить.

Еще мгновение и было бы поздно.

— Стой! Замри!

Она остановилась, спросила:

— Что случилось?

— Мина. — прошептал я.

— Что я должна делать.

Ответ на этот вопрос я знал отлично, будто и не было шестидесяти лет полусмерти.

— Проверь, еще проводов нету?…

Шнур был один. По нему она дошла до мины.

— Надо что-то тонкое? Гвоздь, проволока?

Из волос Василиса вытащила булавку.

— Там под рифленой шайбой должно быть отверстие… Нашла? Зачекуй! Э-э-э… Вставь туда заколку… Есть? Обрывай леску. Вытаскивай мину… Нежно, осторожно не тряси…

В ее руках оказалась противопехотная мина, знакомой мне модификации — S-34. Мина немецкая, знакомая. Я ставил и обезвреживал такие сотнями. Но кто ее поставил?… Да кто угодно. Если бабулька не была выдающейся дурой, то смогла бы управиться. Руководство к минам было простое и в картинках, справился бы и неграмотный.

— Попробуй вывинтить взрыватель. Против часовой…

К моему удивлению резьба поддалась, две части мины лежали у нее в разных руках.

— Что теперь с ними делать? — спросила она.

Тут я опомнился — передо мной был не новичок, которого следовало спешно научить минному делу, а девушка знакомая с войной только по книгам.

— Выбрось… — ответил я. — Выбрось в разные стороны.

Я пошел дальше, ругаясь.

— Зря… Ой как зря… Не надо было рисковать. Могли бы просто перешагнуть и пойти дальше. А вдруг бы там все сгнило, вдруг соскочила бы пружина?…

— Франц…

— Что?

— Не ругайся. Это ведь не зря было. Ну хорошо, ты у меня такой умный, а вдруг бы кто после нас пошел, а мы бы мину бы не убрали.

Я быстро прикинул — до мины было метров семь. Если бы повезло, человек бы остался калекой. Если бы не повезло, тогда….

Но ей говорить этого не стал — не захотел пугать тем, что она держала в руках смерть. Кто знает, может нас впереди ждали вещи и пострашней.

— А может и не было бы ничего. Вдруг пружина бы сгнила, вдруг капсюль проржавел.

— Ну видишь, тогда нам вовсе не о чем волноваться.

И действительно, ругаться я перестал. Шел, повторяя в уме ее слова: «ты у меня такой умный».

Ишь ты…

Мы пошли дальше.

А чаще оставалась еще одна мина, как раз под кордовым шнуром которой росло маленькое деревцо. Шнур был изрядно сгнивший и легко тянулся. Казалось, еще немного и лопнет.

Но нет, очень скоро дерево подрастет, натянет шнур так, что он выдернет чеку, сорвется боевая пружина, разгонит боек, тот наколет капсюль…

Вот тогда и рванет…

Через год…

Но об этом никто не знает.

Даже я…

— Как видишь, сокровище ведьмы защищено не только ее заклинаниями. Помнишь, я тебе говорил, что здесь когда-то был бой?

— Ну?… — неуверенно переспросила Василиса.

— Ну так забудь. Бой здесь не закончился. Здесь до сих пор сотни непохороненных солдат, здесь бродят сновиденья-сироты, ничейные кошмары, которые ищут в чьи сны бы им вторгнуться. А еще здесь наверняка есть неснятые мины. Их никто не известил, что война закончилась. Они ждут чего-то иного. Не тебя ли?

— Ты меня пугаешь…

Я кивнул — именно на это я и рассчитывал — испуганный солдат выживал в бою чаще. дальше просека чуть расширялась, а потом и вовсе расходилась поляной. Та была будто в котловине, чтоб попасть на нее надо было сбежать по короткому склону.