Андрей Марченко - Наследство одной ведьмы

Я поднялся с места:

— Ты куда? — спросила она.

— Пойду, поищу подходящий сейф с деньгами.

— Нас же могут поймать. Верней меня… Я не выдержу тюрьмы.

— В таком случае обещаю, что просижу весь срок вместе с тобой. Помнишь, в лесу я обещал, что не покину тебя.

В ответ она вздохнула — печально и громко. Я подумал, что мои обещания не слишком ее успокоили. Выходя из комнаты, я бросил:

— Не печалься, если тебе плохо… Завтра может быть еще хуже.

Благо банков у нас в районе было много.

Стояло несколько зданий, замков из камня и бетона, увешанных камерами, обставленных охраной снаружи и изнутри. Но подобные заведения я отклонил, даже не заходя вовнутрь — в самую глубокую ночь в операционных залах не гас свет, ночная охрана исчислялась десятками.

Но были еще мелкие отделения. Охрана была подстать обороту в банке, то есть небольшой. Деньги или вывозили на ночь в центральное отделение, или хранили в сейфах.

Я обошел отделений семь, и нашел довольно симпатичный для ограбления банк. Все происходящее в здании снималось на камеры, но магнитофоны я мог легко отключить. То же касалось сигнализации — мне было достаточно запомнить нехитрый код. Даже замок, грозный снаружи, изнутри открывался легким нажатием на клавишу.

Конечно и сумма в сейфе была невелика, но нам ее почти хватало.

Обойдя для очистки совести еще пару банков, я вернулся домой к Василисе…

— Франц, я умоляю тебя… Ты только не ругайся. Я нашла деньги!

Деньги валялись на столе — вся пачка. Была она небольшая, и могла послужить предметом для философских размышлений — такая маленькая стопка раскрашенной и нарезанной бумаги привела к таким приключениям — с оборотнями, поездкой на край географии, где дракон улетел вот на прошлой неделе, где до сих пор живут лешие…

Василиса то ли смеялась, то ли плакала.

— Спрячь их… А то на виду — мало ли. Где они были?

Я даже не знал, что больше шумело во мне — то ли облегчение, что сегодня – завтра совсем не надо волноваться, идти в чужие места, что самим стать богаче, а кому-то прибавить проблем. То ли напротив — то, что наши поиски были напрасными и искать надо было не за тридевять земель.

— Так где они были? — переспросил я, — мне-то все равно, но отчего их нашли только сейчас? Объяснись…

Василиса объяснилась — деньги комнату не покидали. Но мы искали их внизу, в то время как они лежали чуть выше предыдущего местонахождения.

Нет, они не взлетели, они упали. Сразу после слесарей Василиса переставляла коробки на антресоли и одна коробка стояла под пеналом, где лежали деньги. Деньги, вероятно выпали и упали в коробку. Затем Василиса завалила их каким-то хламом.

И только через две недели искала какую-то безделицу, открыла коробку и…

— Все равно не понимаю, — заметил я. — Деньги так просто не падают. Равно как и чашка поставленная на край стола может стоять до бесконечности. И пока ее не толкнуть — она не упадет. И деньги кто-то уронил…

— Ну я, наверное и уронила, задела рукавом халата.

На том тогда и порешили — ответ устраивал нас обоих. Он не был лучшим, но вполне логичным.

И не такое бывает.

— Ну что же… — заметил я, — Как бы там ни было, приключение закончилось. Мы можем спокойно отдохнуть…

Но кто знал, что наши приключения всего лишь входили в новую фазу.

Началась все совсем не страшно. Кажется, произойди события сами по себе, никто бы не обратил на них внимания.

Скажем, велика ли беда — пропал череп. Тот самый, то ли человечий, то ли звериный, найденный в сундуке у покойной колдуньи.

Получилось так — Василиса собралась перебрать наследство старушки и вытереть с вещей пыль. И хотя терла хорошо, джинн не появился. Череп и пробирки складывала на подоконник. Куда-то отошла (ну может же девушка не отчитываться куда отходит), а когда вернулась черепа не было. Думала, что его скинуло рамой вниз, но внизу ничего не было. Еще пропала одна пробирка. Поскольку Василиса надписей, выцарапанных в стекле прочесть не могла, то складывала их по цветам содержимого.

Пробирка пропала цвета темно-пурпурного, хотя таковых еще осталось с полдюжины.

Сообщила она мне это поздно вечером, между делом, да и я сам этому придал значение небольшое. Да что там — не придал никакого. Череп мне не нравился с самого начала и бы его все же определил на свалку или попросил передать Вите…

Второе событие произошло в тот же день, но мы узнали об этом только под вечер следующего. Прочли об этом в газетах. Я освобожу читателя от необходимости отделения зерен от плевел, от чтения новостей того дня — мне-то эта новость известна, как и известны события за ней последующие.

Посему, игра с причинно-следственным механизмом с моей точки зрения — кокетство.

Итак слушайте: прежде чем у нас пропал череп из морга исчез труп.

Пропал странно — сторож утверждал, что покойник лежащий на столе и ожидающий вскрытия, назначенного на утро поднялся, обошел холодильники, обобрал своих собратьев по несчастью на предмет одежды и ушел прочь.

Но поскольку к утру сторож только начал трезветь, а ночью. Вероятно был пьян в дымину, его показаниям не поверили. А зря…

Утром следующего дня, ровно через день после пропажи труп нашли на кладбище, возле разрытой братской могилы, в которой больница когда-то хоронила неопознанных умерших пациентов.

Возле могилы лежала лопата, руки покойника были испачканы землей.

Возникало впечатление, что труп прошел полгорода, дабы отрыть себе могилу, но на то чтоб закопаться — не хватило сил.

Город жил в благостной полудреме и газетчики сбивались с ног, что раскопать мало-мальски приличную новость. Посему новость поспешили раздуть. Надо отметить, основания для этого были. В архивах они нашли подобные случаи.

В феврале 1953 года труп, валяющийся в бассейне с формалином на третий день своего плаванья вдруг на виду студентов медицинского факультета поднялся и ушел в ночь. Курс почти в полном составе упал в обморок, преподавателя едва откачали. Покойника нашли через месяц в какой-то посадке. Формалин и холод замедлили распад тканей, но покойный представлял жалкое зрелище. От подробностей воздерживался даже дотошный милицейский архив. Событие сие в те времена замяли без особого труда — его скоро затмила иная смерть.

В 1972 году произошел почти аналогичный случай — труп, на этот раз молодой девушки 22 лет исчез из анатомического театра, встав прямо из-под занесенного ножа патологоанатома. Через неделю покойную нашли в парке. Говорят, в городе, нашлось человека три, которые утверждают будто общались с покойной меж ее смертями довольно плотно. Плотно, до отвращения, учитывая сущность умершей. Патологоанатом, все же довершив свое дело, сделал однозначный вывод: покойная мертва уже недели полторы.