Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз

— Я сейчас, сейчас! Приму нужного человечка, и мы поедем!

— Не тяни! Я тебя жду! — Оленька нежно поцеловала возлюбленного.

Рор Петрович приоткрыл тяжелую дверь, ведущую в кабинет, и скрылся за нею. А перед глазами Оленьки опять вспыхнула картинка, которая только что мелькнула перед ней в приоткрытом окне лимузина… Значит, настырный шибздик так-таки выследил ее на пустыре! И когда они проезжали с Ророчкой в лимузине мимо зарослей бурьяна, даже умудрился в нее попасть! Значит Веничка в засаде за кустиками сидел! Но такого быть не может!… Впрочем, от Венички всего можно ожидать… Но если он там сидел, значит он там и продолжает за кустиками сидеть! Ведь и трех минут не прошло, как они мимо него промчались! В бурьяне залег подлец, чтобы и на обратном пути еще какую-нибудь гадость отмочить! А раз Веничка сумел облегчиться в чуть приоткрытое бронированное окно мчащегося на полном ходу лимузина, значит он еще и не такое натворит!…

Оленька стремительно подошла к америкостеклу, возле которого на треножнике был укреплен мощный артиллерийский бинокль, и стала оглядывать открывшиеся перед ней обширные окрестности, простирающиеся во всей мерзости бесхозного запустения. На далеком пустыре она тотчас увидела черный автомобиль, навела на него мощные линзы, и вдруг прямо перед ней появился академик Бобылев — ее учитель и соперник по авиамоделизму, который внаклонку запускал инерционным стартером боевую копию истребителя Ла-5. Рядом с академиком стоял человек с простецким и одновременно надменным выражением жестокого лица. А где же эта ревнивая сволочь? Оленька повела биноклем — а вот и он! Мстительный любовник крался к нефтехранилищу, оглядываясь то на двух человек, запускающих модель, то на черный лимузин, стоящий чуть поодаль на пыльной узкой асфальтовой дороге. Веничка остановился у пролома в заборе, оглянулся, посмотрел Оленьке прямо в глаза и прошептал — она прочитала это по его губам — “Получи, гадина!” — и стал наблюдать за стартом авиамодели. Оленька очень пожалела, что в руках артиллерийский бинокль, а не снайперская винтовка — сейчас бы она показала сукиному сыну, как своими ревнивыми выходками мешать ей работать с господином Фортепьяновым! Влепить бы зажигательную пулю в ржавый бак с бензиновыми парами и поджарить глупого ревнивца! Оленька опять перевела бинокль на академика Бобылева, который уже манипулировал рычажками дистанционного радиоуправления и смотрел то на небо, то на самолетик, стоявший рядом с ним на дороге. Авиамодельный мотор, судя по всему, уже набирал обороты. Бобылев переступил через модель, соединил ноги, и хвостовое оперение истребителя Ла-5, рвущегося на взлет, уперлось ему в икры. Оленька лихорадочно продолжала соображать, что же тут происходит? Ясно, что ревнивый Венедикт неспроста притащил сюда этого старого влюбленного в нее академика и весьма подозрительного гаврика на “Мерседесе”. Даже двух гавриков! — из автомобиля вышел еще один уголовник.

Как же ей хочется расстрелять их всех!

А вдруг и Веничке точно так же хочется убить ее — Оленьку?! Ведь уже второй день бедный Веня корчится от нестерпимых мук ревности! Значит, Веничка задумал убить ее, а заодно разнести вдребезги самого Фортепьянова!…

На старой асфальтовой дороге модель истребителя разбежалась, оторвалась от земли, набрала высоту и стала выполнять фигуры высшего пилотажа. Ланчикова перевела бинокль на Бобылева — он работал рычажками пульта дистанционного радиоуправления, а на фанатичном лице ученого было выражение решимости, одержимости, отрешенности и всего прочего букета феноменальных качеств выдающегося оборонщика, еще совсем недавно спроектировавшего тристакратный конец света.

— Точно! Веня подговорил этого мудака Бобылева взорвать меня вместе с Ророчкой! — во внезапном озарении завопила Оленька.

Оторвавшись от окуляров бинокля, Ланчикова хотела захлопнуть форточку, но никакой форточки в апартаментах для отдыха не было, а была литая, непробиваемая, прозрачно-дымчатая стена из америкостекла.

— Алкаши и подонки! У Пьянофортова в кабинете форточка открыта! — завизжала блондинка. В крайнем напряжении мыслей и чувств и в предощущении неминуемой беды Оленька, сама того не ведая, оговорилась родовой фамилией Рора Петровича!

Ланчикова подбежала к двери, рывком распахнула тяжелую створку и влетела в высочайший кабинет Основного Диспетчера. Так и есть! Открытая форточка! И зияет прямо над головой выдающегося телегосударственного чиновника господина Чмомордина! А Ророчка, глупо улыбаясь, показывает двумя руками седьмому вице-премьеру нечто округлое — Оленька потом уже сообразила, что негодник похвалялся перед правительством ее немыслимо узкой талией и, главное, тем, что при таком филигранном торсе ему, Ророчке, есть за что ухватиться и подержаться…

А над головами двух самых значительных топливно-энергетических господ России, полностью обеспечивающих энергонезависимость и энергоцелостность государства, была беспечно открыта смертельноопасная форточка, в которую через несколько мгновений влетит управляемый, самонаводящийся, изничтожающий все живое летательный аппарат болвана Бобылева!

Высокопоставленные господа при виде ослепительной блондинки невольно привстали.

Ророчка был явно недоволен бесцеремонным Оленькиным вторжением, господин же Чмомордин, напротив, тепло улыбнулся ей и даже шагнул навстречу.

Но у Оленьки не было ни секунды ни на объяснения, ни на всяческие церемонии и любезности! У нее оставалось всего несколько мгновений! Через открытую форточку Оленька явственно слышала высокий, стремительно приближающийся, ядовитый звук высокооборотного бензинового мотора — ястребок, набитый взрывчаткой, выходил на цель.

Ланчикова подскочила к Ророчке и не колеблясь схватила его за ухо. И надо отдать должное господину Фортепьянову — он покорно подставил ухо, и Оленька изо всех сил потащила магната к спасительным дверям. Но тут она обратила внимание, что известный телетугодум господин Чмомордин выпучил глаза и продолжает стоять на месте, с некоторым изумлением наблюдая за играми влюбленной парочки. “Не оставлять же многоуважаемого господина седьмого вице-премьера безвинно погибать из-за наших с Веничкой шашень! Не обезглавливать же по нашей новокостромской дури родное правительство!” — пронеслось у Ланчиковой.

Не выпуская ни на единое мгновение ушко господина Фортепьянова, Оленька стремительно рванулась к господину Чмомордину и в полном отчаянье вцепилась изо всех сил другой рукой в высшей степени значительный, с небольшой патрицианской горбинкой, нос седьмого вице-премьера. На секунду ее пронзил ужас — “Что я сделала?”, но ужасаться было некогда и, словно возничий римской квадриги, запряженной на потеху пресыщенным зрителям веспасиановского Колизея львом и медведем одновременно, Оленька изо всех сил потащила высокопоставленных господ к спасительным служебным апартаментам…