Наталья Лайдинен - Израиль без обрезания. Роман-путеводитель

– Ты думаешь, у меня с ним ничего не получилось бы?

– Уверена в этом! У него ни с кем не получится. В Израиле все по-другому! На самом деле, секс с обрезанным евреем вообще не поддается никаким описаниям! Евреи – суперлюбовники. Это я тебе как эксперт говорю. У меня всякое в этом плане бывало, даже при Антоне. Тебе обязательно надо с кем-то переспать, чтобы забыть про Пашку!

– А это мы еще посмотрим, кто со мной переспать захочет, – хмыкнула я. – Героев что-то немного в последнее время. Да и кого еще я захочу – большой вопрос! Расскажу тебе все через месяц! Фотки завтра в редакцию с утра на диске закину. И будь что будет!

– Ты только не пропадай! – попросила Лола. – Звони! А если подходящий жених для меня подвернется – тоже не теряйся! Сразу скажи, я быстренько подъеду. И привези мне солей для ванны с Мертвого моря. В Москве так много подделок… Блин, завидую я тебе!

Через неделю я с новой стильной прической от модного парикмахера, у которого стрижется вся наша тусовка, и новыми ожиданиями приехала в аэропорт, чтобы зарегистрироваться на рейс компании «Эль-Аль».

– Вы летите одна? – с подозрением спросил меня молодой широкоплечий человек, регулирующий очередь.

– Да.

– Проходите к третьей стойке.

Я послушно прошла.

– Служба безопасности «Эль-Аль». Мы зададим вам несколько вопросов, касающихся безопасности вашего полета, – как робот, сообщил мне неулыбчивый человек в темном костюме. – Какова цель вашего визита в Израиль?

– Меня подруга пригласила… Представляете, с восьмого класса не виделись!

– Первый раз в Израиль?

– Да.

– Вы всегда летаете одна?

– Да, частенько.

Молодой человек посмотрел на меня с большим подозрением.

– А как зовут вашу подругу в Израиле?

– Мила Зильберштейн. Точнее… так ее звали шестнадцать лет назад. Сейчас – Мила Грубер.

– А где она живет?

– В Тель-Авиве, у нее своя квартира.

Офицер, казалось, был удовлетворен ответом.

– Мы осуществим проверку вашего багажа. В нем есть предметы, связанные с электричеством? И что в вашей большой сумке?

– Я фотограф. У меня с собой камера, объективы, зарядные устройства к батареям фотоаппарата…

– Мы должны их проверить.

Мой бесценный кофр и чемоданчик с аппаратурой унесли. Минут пятнадцать ожидания оказались достаточно нервными.

– Вы можете забрать ваш фотоаппарат, – сообщил мне наконец молодой человек, – но кофр мы оставим у себя до посадки. Кстати, что именно вы собираетесь фотографировать в Израиле?

– Все! – опешила я. – Достопримечательности, евреев, арабов, Иерусалим, сектор Газа…

– Сектор Газа? – вскинул брови офицер. – Подождите тут!

Я попыталась возмутиться – тщетно! После некоторой паузы и тщательного перебора трусов в чемодане, сборки-разборки штатива мне выдали-таки на руки заветный посадочный талон и паспорт, отпустив для прохождения паспортного контроля. Я насилу упросила стража порядка хоть кошелек из кофра забрать, чтобы кофе выпить. Хорошенькое начало путешествия!

Но этим дело не закончилось. На входе в самолет меня ожидал очередной сюрприз.

– Карина Малинина? – спросил меня сотрудник службы безопасности. – Пройдите, пожалуйста, со мной.

Я прошла в стеклянный аквариум, печально наблюдая за тем, как в самолет пропускают других пассажиров. Гораздо более подозрительных, на мой взгляд.

– Отдайте нам вашу камеру!

– Но ее уже досматривали! – возмутилась я. – Что за дела?

– Необходим повторный досмотр!

Тон офицера был непреклонным, я повиновалась.

– Пройдите, пожалуйста, сюда! – меня пригласила за занавеску строгая девица в форме. – Раздевайтесь!

– Как, совсем?

– До нижнего белья.

– Но почему?

– В интересах безопасности авиалиний.

Я повиновалась. Искать в моих трусах, кроме ежедневных прокладок и недавней эпиляции, было решительно нечего.

Девица долго досматривала меня газоанализатором, это было похоже на издевательство.

– Может, еще в задницу мне эту штуку засунете? – не выдержала наконец я. – Вдруг там что-то неожиданное обнаружится?

– Понадобится – засунем! – невозмутимо ответила сотрудница «Эль-Аль». – А будете хамить – снимем с рейса.

Я наконец-то поняла, что лучше мне заткнуться.

– Ваши сапоги мы вынуждены сдать в багаж! – огорошил меня на выходе из кабинки офицер.

– Но почему? Вы объясните. Что, есть какие-то подозрения по их поводу?

– Имеются… – отводя глаза, сказал офицер. – У вас в чемодане есть другая пара обуви?

Еще через пятнадцать минут на борт подняли мой чемодан. Перерывая содержимое, уже изрядно помятое и прощупанное сотрудниками «Эль-Аль», я извлекла на свет божий старые добрые кроссовки.

– А сапоги хоть можно в чемодан положить? – с надеждой спросила я.

– Нет, – офицер уже заворачивал их в целлофан. – Они полетят отдельно.

– Но это очень дорогие сапоги, «Эскада», – взмолилась я. – Каблук может сломаться.

– Нечего летать в такой обуви, к тому же на шпильке! – отрезал офицер. – Вы не на парад мод едете, ничего страшного! И заберите ваш кофр! Чемодан с аппаратурой полетит в спецотсеке, получите его на выходе.

– Удивительно, что вы там ничего не обнаружили! – съязвила я.

Злая как черт, я последней вошла в самолет. Стюардессы посмотрели на меня неприязненно. Рейс уже задерживался.

Соседнее с моим место украшал черноволосый молодой человек. Прижимая к груди кофр с камерой, я протиснулась на свой трон.

– Простите.

– Ничего страшного! – улыбнулся он.

– Ваши места расположены рядом с запасным выходом! – нависая, пророкотала стюардесса. – Ваша ручная кладь должна быть наверху!

Проклятый кофр! Чертыхаясь, я полезла обратно к проходу. Вежливый молодой человек приподнялся.

– Там есть место! – доверительно сообщил он. – Давайте я помогу!

– Замечательно! – сквозь зубы пробормотала я, с шумом открывая багажное отделение. – Сама справлюсь!

Оценила обстановку. Наверху лежала пара пакетов, кейс и черная шляпа, занимавшая половину отсека. Я без колебаний взяла шляпу и попыталась пристроить ее на пакеты, чтобы освободить место для кофра. В этот момент, вскочив со своего места, истошно заголосил еврей с рыжей жидкой бороденкой и едва не набросился на меня.

Я вскрикнула и обернулась.

– Да что ему-то от меня надо? – взорвалась я, не выпуская из рук злополучной шляпы.

– Просто шляпу его на место положите, – смеясь, сказал мой сосед.

– Да пусть он подавится своей шляпой! – Я швырнула ее в руки все еще вопящему еврею. Он мгновенно замолк, однако через пару секунд с оскорбленным видом потребовал к себе бортпроводницу.

– Да что он орет как резаный? – в сердцах спросила я у соседа.

– Просто это ортодокс, – с хитрой улыбкой ответил он. – Ты не имела права трогать его шляпу. Твои руки ритуально нечисты. Ничего, что я на «ты»?