Фиона Хиггинс - Коллекционер стеклянных глаз

В отсутствие Лисандры пир в Большой столовой с ее тремя колоссальными пылавшими каминами продолжался. Внесли новые блюда. Шум, гвалт и раскаты смеха сотрясали стены.

Восторженная реакция публики на его выступление, одобрительные крики и аплодисменты вызвали слезы на глазах лорда Мандибла. Душевный подъем, который он переживал, учетверил его аппетит. Он с жадностью набросился на еду, слизывая жир, капавший с пальцев.

Однако в зале было ужасно жарко! На лбу его выступил пот, он утерся рукавом. Его вдруг стало подташнивать. В желудке появилось неприятное ощущение. Вепрь, точнее, то, что от него осталось, мрачно взирал на него с противоположного конца стола. Неожиданно лорд почувствовал, что не может больше проглотить ни кусочка. Он сделал глубокий вдох. Наверняка это сейчас пройдет. Очевидно, он переволновался. «У меня же артистическая натура, — подумал Мандибл, — я легко возбудим».

В этот миг церемониймейстер, стукнув жезлом о мраморный пол, объявил:

— Ее светлость леди Лисандра Мандибл!

Все глаза обратились к дверям, створки которых плавно и беззвучно раскрывались. Лишь когда они распахнулись полностью, появилась леди Мандибл. На первый взгляд в ее внешности ничто не изменилось. На ней было то же самое платье, в руках она ничего не держала. Лорд Мандибл недоумевал.

Он неловко поерзал на своем троне. Уж скорее бы все это закончилось. Больше всего в данный момент ему хотелось прилечь. Он смотрел на жену, медленно приближавшуюся к нему, и только тут одновременно со всеми гостями заметил, что она накинула мантию.

Мантия из кремового бархата была окаймлена белоснежным горностаевым мехом и прострочена серебряными нитями; две большие серебряные застежки удерживали ее на плечах леди Мандибл. Мантия ниспадала вдоль ее спины и образовывала длинный шлейф, волнами плывущий за ней. Однако не серебряные застежки, не бархат и не горностаевый мех привлекли всеобщее внимание. «Прямо чудо какое-то!» «Почему она так мерцает и дрожит, как живая?» — послышались возгласы.

И правда мантия переливалась всеми цветами радуги и казалась живой, а сама леди Мандибл была словно окутана сверкающим многоцветным облаком. Зрители были ошеломлены и зачарованы этой красотой. И постепенно, как накатывающая на берег волна, в их головах стало расти понимание. У Гектора, все еще прятавшего кота за пазухой, вдруг мучительно защемило сердце.

— Не может быть! — прошептал он. — Не может быть!

Ибо мантия мерцала и играла красками потому, что действительно была живой и шевелилась. Но это шевеление было предсмертными судорогами. Лисандра простерла руки вверх и медленно повернулась, демонстрируя потрясенной публике всю уникальность своего замысла. Лицо ее, излучавшее торжество, было воплощением жестокой красоты. Теперь все ясно видели, что она сделала. Боврик остолбенел в изумлении перед этим видением.

— О нет! — в ужасе простонал Гектор.

По всей мантии, от плеч и до краев шлейфа, к ткани были прикреплены с помощью тончайших незаметных булавок огромные умирающие бабочки, бившие крыльями в бессильной попытке вырваться на свободу. А многоцветное облако вокруг головы Лисандры, оседавшее как блестящая пудра на ее коже, состояло из мириад перламутровых чешуек, которые слетали с трепещущих в агонии крыльев.

Гектор оторвал взгляд от жуткой картины, не в силах больше выносить ее, и снова посмотрел на Боврика. Тот застыл наподобие статуй, украшавших Большую столовую, зачарованный видом колышущейся мантии.

Неожиданно лорд Мандибл, отодвинув свой трон, поднялся на ноги. Он был бледен и заметно дрожал. Лицо его исказилось от боли, по нему струился пот, который Мандибл утирал промокшим носовым платком. Двое слуг поспешили к нему на помощь, но Мандибл отстранил их. Пошатываясь и хватаясь за спинки резных стульев, он вышел из-за стола. Леди Мандибл, не трогаясь с места, смотрела на приближавшегося к ней мужа, глаза ее блестели, как два острых клинка. Гектор, потрясенный, как и все остальные, лишь молча наблюдал эту сцену. Мандибл волочил уже обе ноги, но упорно двигался вперед. Он не сводил глаз с жены.

— Лисандра, — прохрипел он, добравшись наконец до нее, — мне что-то нехорошо. Помоги мне.

Внезапно он схватился за сведенное судорогой горло, издал стон и рухнул на пол. Его тело было таким же безжизненным, как мраморные плитки, на которых оно лежало.

Наступила мертвая тишина, прерываемая лишь икотой, раздававшейся за одним из столов. Лисандра, взглянув на тело своего мужа, довольно театрально повалилась на руки стоявшего рядом с ней Герульфа.

— Позовите доктора! — властно распорядился дворецкий. — Дайте воды!

Пьяные гости затуманенным взором наблюдали за тем, как носятся взад и вперед слуги. Леди Лисандру усадили на ее трон и привели в чувство с помощью нюхательных солей и интенсивного обмахивания веером. Кто-то даже сунул ей под нос жженое гусиное перо. Мерцающая красота распростертой вокруг нее мантии затухала, по мере того как одна за другой умирали покалеченные или раздавленные бабочки.

Доктор не заставил себя ждать, поскольку спал за одним из обеденных столов, уронив на него голову (именно его икота и была слышна). С некоторым трудом опустившись на колени рядом с лежавшим на полу телом, доктор испуганно объявил:

— Лорд Мандибл мертв.

Первым опомнился Боврик. Лжебарон подскочил к леди Мандибл, растолкав слуг, и эффектным жестом сдернул с глаза повязку. Страстно желая продемонстрировать всем свой новый глаз, он задрал голову под немыслимым углом, и золото с бриллиантами засверкали так ярко, что казалось, будто его голова окружена ослепительным нимбом. Стоявшие рядом заслонили глаза рукой от этого сияния, и даже Гектор, находившийся на некотором удалении, сощурился.

— Лисандра, — произнес Боврик, — ничего не бойтесь. Ваш муж умер, но вы не останетесь одна. — Он прикоснулся указательным пальцем к своему глазу. — Видите? Это мой новый глаз. Считайте его подарком вам. Согласитесь, он впечатляет. Я тоже не пешка какая-нибудь. Разве я недостоин вас? Вместе мы могли бы…

Внезапно леди Мандибл прервала его тираду, подняв руку и отвесив барону звонкую пощечину. От неожиданности он потерял равновесие и покачнулся. Что-то пролетело в воздухе и, упав на мраморный пол, прокатилось по нему, сверкая, и застыло у ноги мертвого лорда Мандибла. Все взгляды были прикованы к загадочному предмету, который оказался новым глазом Боврика с золотом и бриллиантами.