Ирвин Шоу - Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов)

— Не хотите ли навестить нас? — предложила миссис Сандстрем. — Приезжайте в воскресенье на весь день.

— Да, непременно, — пообещал я. — Но скажите, почему бы не поручить постановку пьесы продюсеру-профессионалу? Зачем рисковать своим капиталом? — Первую четверть часа я пытался спасти их от разорения.

— Мы пробовали привлечь и продюсеров… — начал Сандстрем.

— Но они все точно такие же, как режиссеры, — подхватила миссис Сандстрем. — Не понимают настоящей жизненной драмы.

— Может, они знают, что нужно публике? — пытался возразить я. — И вам все же стоит воспользоваться таким шансом? Вся постановка потянет тысяч на двенадцать.

— Публика повалит валом, — повторила свою присказку миссис Сандстрем.

— Я готов пойти на риск. — Сандстрем улыбался. — Я верю в свою пьесу. Это абсолютно невыдуманная история.

— Ну а каково ваше мнение о ней?

Впервые я почувствовал в голосе миссис Сандстрем нотки сомнения.

В эту минуту я вспоминал о всех театральных конторах, где мне приходилось выстаивать в очередях, чтобы получить работу, о всех резких отказах: «Нет, вы нам не подходите!», о летящих мимо годах, а у меня ни пьес для постановки, ни актеров. Думал о своем счете в банке, на котором черным по белому написано: «Двадцать семь долларов девяносто центов». Пристально глядя на Сандстрема, я понял: этот счастливый, уверенный в своих силах человек решительно настроен поставить свою пьесу с моей помощью или без меня.

— У меня сложилось такое впечатление, что это в самом деле невыдуманная, правдивая история. — И я одобрительно кивнул.

Чета Сандстремов просто растаяла от удовольствия, услыхав мои слова. Оба со счастливым видом поглядывали друг на друга, потом долго трясли мою руку, и все мы решили, что репетиции начнутся уже через две недели. Миссис Сандстрем спросила, как меня зовут.

— Роберт, — представился я.

— Очень приятно, — улыбнулась она. — Глупо такого молодого человека, как вы, называть столь чопорно — мистер Макклири.

Мы снова обменялись рукопожатиями, и я, надев шляпу, вышел на улицу и поставил себе на счастье стаканчик.

Отбор актеров я проводил в маленьком заднем кабинете. Весь офис принадлежал агентству Лазаруса по найму актеров и актрис, и его владелец Жюль Лазарус, то ли из жалости, то ли руководствуясь инстинктом азартного игрока, сдал это небольшое помещение чете Сандстрем — с телефоном и секретаршей. Сидя за столом, я беседовал с актерами, а Сандстремы тихо присутствовали рядом и только улыбались. Миссис Сандстрем не снимала руки с рукава мужа и, по-видимому, испытывала ко мне полное доверие — с восторгом одобряла любой сделанный мною окончательный выбор. Время от времени в кабинете появлялись члены их семьи: молча стояли у окна, прислушивались, наблюдали. Потом выходили в холл и долго, с заговорщицким видом перешептывались с четой Сандстрем; возвращались с серьезным видом после такого обсуждения и снова занимали свои места возле окна. Мне так и не удалось выяснить, о чем они там шушукались, потому что они никогда не оспаривали принятого мною решения.

«Молодой, но талант», — однажды услыхал я, как миссис Сандстрем говорила обо мне своей матери. Мне, однако, казалось, что все родственники, постоянно торчавшие во время прослушивания актеров у окна в заднем кабинете, выглядели довольно странно — так, словно никогда прежде в Нью-Йорке не бывали.

Эти две недели, пока я был занят отбором актеров, пьесу старался не перечитывать — всячески этого избегал. «Что случилось в Рочестере» оставалась, таким образом, вне моего повышенного внимания.

Наконец, когда на сцене театра собралась вся труппа для первой репетиции, я все же заставил себя это сделать, не теряя своих светлых надежд.

Чета Сандстрем и все их родственники, числом приблизительно около пятнадцати, расселись в задних, темных рядах зрительного зала и внимательно глядели, как я раздавал напечатанные на машинке страницы роли каждому актеру.

— Леди и джентльмены! — обратился я к ним. — Это простая, реальная пьеса, здесь ничего не выдумано, и я хочу, чтобы вы играли ее просто, с достаточной долей реализма. Итак, акт первый, сцена первая…

Когда первый акт подходил к концу, актеры на сцене все чаще пытались подавить смех и хихиканье. В первом акте очень хороший, но простоватый герой встречается с плохой, но красивой героиней и влюбляется в нее. Главная героиня в первом акте говорит разным мужчинам, что она их любит, и проводит большую часть времени на сцене за покупкой новых туалетов. Главный герой перед окончанием первого акта мечтает о коттедже в деревне и о детишках, а также о повышении жалованья.

После репетиции первого акта я объявил перерыв; все актеры с актрисами торопливо сбежали со сцены, даже не глядя в мою сторону. За режиссерским столом, спиной к Сандстремам и их родственникам, я пересчитывал ребра отопительных батарей на стене.

Актер, игравший главного героя, — мой хороший приятель — вернулся за своей трубкой. Проходя мимо моего стола, он шепнул мне:

— Лимоны нужны, мистер? Как вы считаете, мистер Макклири, понадобятся нам сегодня лимоны?1

— Заткнись! — одернул я его.

Он спокойно кивнул, взял свою трубку и улыбнулся, как и полагается актеру, играющему роль молодого героя, чете Сандстрем. Они улыбнулись ему в ответ. Проходя мимо меня на обратном пути и набивая трубку табаком, он проговорил негромко:

— Провал, мистер. Вас интересует сегодняшний провал, мистер Макклири?

Я растирал глаза ладонями, чувствуя, что у меня вот-вот разболится голова, и напряженно размышлял: о предстоящей плате за квартиру, о своих шансах заработать что-то за этот театральный сезон. В конце концов встал, спрыгнул со сцены и по проходу между рядами направился к пятнадцати родственникам Сандстремов. Что им сказать, я не знал, но что-то — просто необходимо, это точно. Все они уставились на меня широко раскрытыми глазами. Сам Сандстрем держал в руках автоматический карандаш с маленькой лампочкой, чтобы записывать в блокнот свои пожелания и предложения, — пока он еще не открывал блокнота. Когда я остановился рядом с его креслом, он похлопал меня по плечу.

— Нам кажется, что все просто чудесно. — Он улыбался, — по-видимому, при мысли, что впервые за двадцать лет томительного ожидания услышал произнесенными со сцены написанные им слова. — И такого мнения придерживается вся моя семья и семья миссис Сандстрем. По-моему, все просто восхитительно!

И все пятнадцать родственников подались вперед, чтобы я лучше их видел, и все закивали мне, заулыбались.

— Прекрасно, — отозвался я. — Есть какие-нибудь предложения?

Сандстрем снова похлопал меня по плечу.

— Нет, думаю, все просто чудесно.