Ирвин Шоу - Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов)

— Благодарю вас, Роберт. Обязательно приезжайте к нам в Нью-Джерси.

— Непременно. — Я помахал ему на прощание и остался в баре.

А он вернулся в театр — к членам своей семьи, к актрисе, игравшей главную героиню и сидевшей, как свинцовый шкаф, на сцене, к пьесе, которую вынашивал целых двадцать лет.

Все рецензии на спектакль оказались хуже некуда. «Таймс» напечатала очень коротенькую: «Вчера состоялась премьера пьесы „Это случилось в Рочестере“ в театре Джэксона. Она написана и поставлена Леоном Сандстремом, выступившим и в роли продюсера». Все, больше ничего, — самая благожелательная из всех рецензий.

Смотреть пьесу я не пошел и не видел Сандстрема недели две. Встретил я его на Бродвее — он брел как старик, небритый, и, к своему великому удивлению, я заметил седину у него в бороде; нес на себе два рекламных щита — стал «бутербродом».

«Непременно посмотрите „Это случилось в Рочестере“! — значилось на первом, у него на груди. — Абсолютно правдивая история»; «Сейчас идет на сцене театра Джэксона», — было написано на втором, на спине. Сандстрем сам заметил меня — пришлось остановиться.

— Хэлло, Роберт! — поприветствовал он меня без улыбки.

— Хэлло! — поздоровался я.

— Как вы считаете, Роберт, такая реклама поможет?

— Разумеется.

— Вот эти два щита. Заманят они народ в театр? Помогут ли людям понять, что такое реальная, правдивая история?

— Конечно, конечно.

— Критики ничего не понимают. — Он покачал головой, и мне бросилось в глаза, что в нем не осталось и следа прежней детскости. — Представили все так, будто то, что я написал, просто невозможно. Ну, я им всем послал письма, — не желают верить, что все это на самом деле случилось со мной. Могу даже познакомить их с этой девушкой. Правда, она давно уже замужем и у нее трое детей; живет в Рочестере. У вас есть сигаретка, Роберт?

Я дал ему сигарету, зажег ее для него.

— Пьеса шла две недели. Кое-кто ее посмотрел, и им очень понравилось. Увидели, что такое реальная жизнь. А критики — это люди нереальные. За две недели мне пришлось выложить восемь тысяч долларов. Продал дом, машину. — Он горестно вздохнул. — Мне казалось, что повсюду побежит молва, что эта пьеса — о подлинной жизненной ситуации.

Сандстрем помолчал, потом сообщил:

— Я собираюсь вернуться к своей прежней профессии фокусника, если только появится возможность и мне удастся взять удачный старт. Но вся беда в том, что в наши дни спрос на фокусников очень невелик, да и руки у меня уже не такие крепкие, как раньше. Мне так хочется отложить сколько потребуется и написать другую пьесу. — За все время нашего разговора он не улыбнулся ни разу. — Не могу ли я стрельнуть у вас парочку-троечку сигарет, Роберт?

Я отдал ему оставшуюся пачку.

— Почему бы вам не прийти и не посмотреть мою пьесу? Я дам вам контрамарку.

— Благодарю вас.

— Не за что. Приходите-ка лучше сегодня. Сегодня вечером последний спектакль: у меня больше нет денег, чтобы продолжать его играть, и члены моей семьи отдали все, что у них было. — И снова тяжко вздохнул. — Наверно, я ничего не смыслю в театре. Ну, я пойду. Пусть мою рекламу заметит как можно больше народу.

— Хорошая мысль.

— А неплохая реклама, что скажете?

— Очень хорошая.

— Потому что на ней — правда. — И зашагал по Бродвею, поправляя на плечах лямки щитов.

Что касается меня, то я до сих пор так и не нашел другой работы.

— Мы опаздываем! — забеспокоилась Элен, когда такси остановилось на красный сигнал светофора. — На целых двадцать минут. — И бросила обвиняющий взгляд на мужа.

— Да ладно! — отмахнулся Фитциммонс. — Что я мог поделать? Оставалась еще работа, и нужно было…

— Единственный акт в году, на который я не хотела бы опаздывать. Это так интересно!

Красный погас; такси рвануло вперед, но доехало лишь до половины перекрестка — с ревом в него врезался седан марки «форд». Треск от удара, скрежет металла, скорбный визг тормозов, звон разбитых стекол… Машину затрясло, но вскоре она замерла.

Таксист, седой, небольшого роста, тревожно обернулся к пассажирам, явно обеспокоенный их состоянием.

— Все живы-здоровы? — нервно осведомился он.

— Все в порядке! — зло ответила Элен, поправляя капюшон плаща, съехавший с головы после столкновения.

— Никто не пострадал. — Фитциммонс бодро улыбнулся перепуганному таксисту.

— Очень приятно это слышать.

Расстроенный водитель, выйдя из машины, разглядывал основательно сплющенное крыло и передние фары с выбитыми стеклами. Дверца «форда» открылась, и из него живо выскочил шофер — крупный молодой человек в летней серой шляпе; быстро осмотрел помятое такси.

— Ты, черт тебя побери, хоть видишь, куда едешь? — грубо заорал он.

— Я ехал, как и полагается, на зеленый, — отвечал таксист — небольшого роста, лет пятидесяти, в фуражке и рваном пальто; говорил он с заметным акцентом. — Загорелся зеленый, и я поехал через перекресток. Прошу ваши водительские права, мистер.

— Какого черта?! — снова заорал человек в серой шляпе. — Твоя таратайка вроде цела. Так поезжай с Богом! Никакого ущерба я тебе не причинил. — И собрался пойти назад, к своему автомобилю.

Таксист, положив руку ему на локоть, твердо сказал:

— Прости, приятель. Ремонт обойдется мне как минимум в пять долларов. Так что хотелось бы взглянуть на твои водительские права.

Молодой человек отдернул руку, бросив на таксиста уничтожающий взгляд.

— А-а-а! — выдохнул он и, развернувшись, ударил таксиста. Кулак его обрушился точно на нос водителя — раздался какой-то странный хруст. Таксист опустился на подножку своего кэба, обхватив голову руками. Молодой человек в серой шляпе стоял, наклонившись над ним, все еще не разжимая кулаков.

— Разве я не говорил тебе, что никакого ущерба твоей тачке не причинил?! — орал он. — Почему ты меня не слушаешь, а? Вот и пришлось…

— Послушайте, вы… — Фитциммонс открыл свою дверцу и вылез из машины.

— А вам-то что нужно? — Молодой человек, повернувшись к Фитциммонсу, недовольно зарычал, поднимая сжатые кулаки. — Вас кто просил вмешиваться?

— Я все видел, — начал объяснять Фитциммонс, — и не думаю…

— А-а-а! — выдохнул драчун. — Ну-ка, заткнись!

— Клод! — позвала Элен. — Клод, не связывайся ты с ними!

— «Клод»! — насмешливо повторил молодой человек. — «Клод, прошу тебя, заткнись»!

— Ну как вы? Все в порядке? — Фитциммонс участливо наклонился над таксистом.

Тот все еще сидел, о чем-то, по-видимому, размышляя, на подножке своего кэба, низко уронив голову; старая, большая, не по размеру головы фуражка закрывала ему лицо, кровь капала на одежду.

— Ничего, ничего, со мной все в порядке, — устало ответил таксист; поднялся, поглядывая на молодого обидчика. — Ну, приятель, ты все же заставляешь меня поднять шум. — И закричал: — Полиция! Полиция!