Ирвин Шоу - Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов)

Этот Пеле, — заявила она ему, — такие деньжищи загребает, — можно себе представить!

Доктор Себастьян ни разу в жизни не видел, как играют в американский футбол, выказывал несомненное нетерпение, когда Хьюго пытался ему объяснить, чем он занимается по воскресеньям, рассказать о Джонни Сматерсе, о том, что он не слышит угрожающего топота бегущих слева игроков, когда уходит в центр, чтобы предотвратить атаку. Врача крайне озадачило, когда Хьюго стал рассказывать ему, что с ним случилось в Грин-бей.

— Неужели этим занимаются люди? — недоверчиво спросил он. — И все ради денег? У вас, в Америке? — И продолжал зондирование, пофыркивая от удовольствия.

От него пахло мятой и новым, только что изобретенным антисептиком. Занимаясь своим делом, он то и дело принимался ораторствовать, хотя Хьюго многого не слышал.

— Мы далеко отстали от животных.

Эту фразу Хьюго услыхал отчетливо.

— Собака улавливает шум в таком диапазоне звуковых волн, который для человека — абсолютное безмолвие. Она слышит шаги человека по траве на расстоянии пятидесяти ярдов и рычит, подавая знак, в темноте ночи. Некоторые виды хищных рыб за милю слышат всплеск воды, производимый сардиной, — не говорю уже об акустической гениальности сов и летучих мышей.

Хьюго не имел абсолютно никакого желания слушать шумы в собачьем диапазоне волн или звуки шагов человека, идущего по траве. Его совершенно не интересовали всплески, производимые сардинами на таком удалении, и он не считал себя большим поклонником гениальных акустических способностей сов и летучих мышей. Все, что ему нужно, — это слышать на футбольном стадионе команды, подаваемые Джонни Сматерсом с левой стороны на расстоянии десяти ярдов, но он терпеливо слушал. После того, что сделали врачи с его больным коленом, он им всем по-детски верил; если доктору Себастьяну при восстановлении его слуха нравится восхвалять зверей в лесах и полях, птиц в воздухе, — он, Хьюго, готов вежливо его выслушивать и даже время от времени согласно кивать, как всегда делал, когда жена Сибилла заводила разговор о политике, мини-юбках или о своих подозрениях насчет жены Джонни Сматерса что она ведет себя нисколько не лучше прочих, когда команда отправляется на соревнования в другие города.

— Мы позволили нашим органам чувств атрофироваться.

Хьюго скривился от боли — доктор Себастьян, поднявшись на цыпочки, проник в его ухо тупым инструментом.

— Мы утратили нашу животную магию. Мы занимаем только третье место по способности передавать и получать информацию, да и то лучшие из нас. Целые новые области коммуникации ожидают еще своего исследования. Когда в концертном зале исполняются последние квартеты Бетховена, тысяча слушателей должна бы сползти с кресел на пол и забиться в непреодолимом приступе экстаза. Ну, а что вместо этого мы видим? Нетерпеливо листают программки, мысленно прикидывая, успеют ли пропустить кружечку пива и успеть на последний поезд.

Хьюго кивнул; никогда не слышал ни одного квартета Бетховена, а пол в концертном зале, казалось ему, не совсем пристойное место, чтоб его облюбовал себе привлекательный, хорошо воспитанный, женатый американский парень и забился там в непреодолимом приступе экстаза. Но коли он решился и пришел к доктору — должен претерпеть все испытания. Между прочим, принимая во внимание странные разговоры о собаках, совах и сардинах, не удивительно, что в приемной доктора Себастьяна нет нетерпеливо ожидающих своей очереди посетителей.

— Нужно всех призвать к крестовому походу… Мистер Плейс, должен сказать вам6 что у вас совершенно необычное строение слухового аппарата — какое-то дивное сочетание косточек. Итак, нужен крестовый поход, чтобы приподнять занавес, препятствующий проникновению звуков! Чтобы убрать этот глушитель, возвратить себе наше животное наследие! Различать даже шорохи в буйном бедламе; слышать шелест раскрывающихся на утреннем солнце цветочных бутонов; улавливать угрозы, еще не высказанные, узнавать о еще не сформулированных точно обещаниях… Ого, мистер Плейс! Никогда не видел такой костной структуры в ухе…

— Ну, этот парень в Грин-бей весил не меньше трехсот фунтов и его локоть… прямо с размаху…

— Не волнуйтесь, не волнуйтесь! — Доктор Себастьян наконец извлек из уха весь засунутый туда инструментарий. — Мы проводим операцию завтра утром, мисс Каттави!

— О'кей, — отозвалась мисс Каттави, сидящая на скамье так, словно изготовилась вступить в игру, как только ее команда получит мяч. — Сделаю все, что нужно.

— Но… — начал было Хьюго.

— Я все должным образом приготовлю, — прервал его доктор Себастьян. — Вам абсолютно не о чем беспокоиться. Вам только нужно еще прийти в клинику уха, горла, носа Любенхорна сегодня, в три часа дня.

— Но мне хотелось бы кое-что выяснить…

— Простите, мистер Плейс, но я ужасно занят. — И доктор Себастьян выпорхнул из кабинета, оставляя за собой шлейф мяты и новейшего антисептика.

— Доктор вас обработает как надо, — посулила мисс Каттави, провожая его до двери.

— Не сомневаюсь, — откликнулся Хьюго, — но…

— Нисколько не удивлюсь, — молвила ему на прощание мисс Каттави, — если вы вернетесь с просьбой заняться и вашим вторым ухом.

Когда Хьюго проснулся после операции, доктор Себастьян стоял у его койки, весело ему улыбаясь.

— Вполне естественно, мистер Плейс, вы сейчас испытываете легкий дискомфорт.

Хьюго казалось, что в левой части головы засела танковая оружейная башня и производит не менее шестидесяти выстрелов в минуту. И до сих пор он не избавился от ощущения, что в ухе торчит плотно закупоренная бутылка пузырящегося сидра.

— У вас экстраординарная костная структура, мистер Плейс. — Доктор встал на цыпочки, чтобы удобнее было, глядя сверху вниз, прямо в лицо Хьюго, улыбаться ему…

«Сколько же времени он проводит стоя на цыпочках, — думал Хьюго. — В какой-то мере логичнее, если б он специализировался на таких частях человеческого организма, как коленки и лодыжки, а не уши».

— Настолько экстраординарная, — продолжал доктор, — что, могу честно вам признаться, мне не хотелось даже заканчивать операцию! Чувствовал себя так, словно открываю новый континент. Какое замечательное утро вы мне подарили, мистер Плейс! Испытываю даже соблазн не брать с вас за операцию ни пенни.

Как выяснилось позже, доктору Себастьяну все же удалось преодолеть соблазн: он прислал счет на пятьсот долларов. Хьюго получил счет в тот день, когда из Орегона вернулась жена, ему было вдвойне приятно платить его. Слух в левом ухе восстановился. Теперь, если Джонни не продадут и их прежние, добрые отношения наладятся, он займет свое обычное место среднего защитника и успешно проведет весь сезон — Хьюго был на сто процентов в этом уверен.