Скарлетт Томас - Операция «Выход»

О'кей, Люк, думай. Он думает. Наверное, к этому надо как-то приноровиться. Он решает идти только вверх. Может, лучше проявить упорство и не менять направления. У следующей таблички «Лифты», усомнившись в своей стратегии, он едва не поворачивает назад, так как знает, что вновь окажется в том же самом жутком тупике. Но вместо этого он идет по стрелке, и вот она Джули, стоит, улыбается.

– Ты куда утопал? – спрашивает она.

Он подбегает к ней и заключает в объятия.

– О господи, – говорит он. – Это было ужасно.

Пока Джули ведет его к номеру, Люк способен вымолвить только слова лабиринт, потерялся, кольцо и Эшер. Вряд ли она понимает, что с ним произошло, но может быть, она просто никогда не делала подобной ошибки, никогда не терялась в таких странных сооружениях. На карточке-ключе, который она держит в руке, написан номер – очевидно, его Люк и должен был набрать в лифте. Если бы у него была карточка-ключ, он бы догадался.

В номере Джули задергивает шторы и завешивает окна одеялом.

– Может, снимешь шлем? – предлагает она.

Пока Люк его снимает, она возится с разными предметами в комнате и раскладывает нечто, что сперва не похоже на кровать, а потом вдруг в нее превращается. Должно быть, это и есть «выдвижной диван». Люк ложится на него, сняв скафандр. Джули стаскивает кроссовки и садится, скрестив ноги, на большую двуспальную кровать.

– Бедняжка ты, бедняжка, – говорит она. – А что, собственно, произошло?

Люк рассказывает.

– О боже, прости, пожалуйста, – смеется Джули. – Я знаю, что это не смешно.

После чего объясняет ему, как устроены гостиницы, и почему все этажи одинаковые, и что Люк каждый раз оказывался в другом месте, пусть ему и казалось, что это не так.

– Если опять заблудишься, я всегда буду ждать тебя на нулевом этаже. О'кей?

– О'кей.

– Это будет наш план на экстренный случай.

– О'кей. – Люк все равно беспокоится.

– Больше такого не случится, Люк, честно.

– Я чувствую себя идиотом, – говорит он. – Я чуть не помер со страху.

– Я бы тоже напугалась, – кивает Джули, – если бы не знала, как устроены гостиницы.

Люк смотрит в пол.

– Я хочу поправиться. Я так хочу поправиться.

Он знает, что голос его дрожит, будто он сейчас расплачется, но ему наплевать.

– Я знаю, – хмурится Джули. – О! – вдруг улыбается она. – Только что вспомнила: когда я была маленькая, мама впервые взяла меня с собой в универмаг, и я потерялась. В таких местах это запросто. Мама рассматривала какие-то юбки, и это было скучно, я решила поискать игрушки и отошла. Я видела только огромные юбки и штаны, они окружали меня, как лес, и не успела я добраться до игрушек, как поняла, что потерялась и мне нужно вернуться обратно, но, куда бы я ни направилась, мамы не было. Я думала, что иду в одну сторону, но каждый раз выяснялось, что на самом деле я шла в другую. Помню, что успела проехаться по двум эскалаторам, прежде чем одна из теток, работавших там, спросила, не потерялась ли я, и я заплакала и сказала, что да. Тогда они дали мне леденец на палочке и сделали объявление для моей мамы, чтобы она пришла и забрала меня.

– А почему юбки были такими большими? – спрашивает Люк.

– Не были они большими, дурачок. Просто в то время я сама была очень маленькая.

– О, – говорит Люк. – Точно.

Хотя ему трудно это представить.

– Ты просто учишься, как ориентироваться в разных местах, как толковать условные обозначения. В этом ты тоже разберешься, когда поправишься.

– Ты думаешь, я поправлюсь?

– Конечно, поправишься. Ну, я надеюсь. – Голос у нее не шибко уверенный. Может, она просто не хочет, чтобы он слишком обнадеживался.

– Джул?

Она смотрит на него.

– Да?

– Как ты думаешь, что сделает Вэй?

Люк уже какое-то время об этом размышляет. Он видит комнату, залитую белым светом, и белый сверкающий хирургический стол с нависающей лампой. Он видит самого себя, лежащего на столе и утыканного электродами, и мужчину в защитных очках, который смотрит на него и, возможно, что-то регулирует на мониторе компьютера; низко гудят какие-то специальные приборы. В двери – стеклянное окошко. Медсестра в марлевой повязке входит и шепчет что-то на ухо доктору, пока Люка лечат электродами.

– Не знаю, – говорит Джули. – Но думаю, мы это скоро выясним.

В номере есть телевизор, и хотя Люк до боли соскучился по телевизору, он не просит его включить. У него странное предчувствие, что он расстроится, если телевидение здесь окажется таким же, как дома, и не меньше расстроится, если оно окажется другим. И вообще, какой теперь толк от телевидения? Может, для Люка оно вообще утратило смысл?

Он вытягивается на диване и закрывает глаза. Минут через пять кто-то стучится в дверь, и он подпрыгивает от неожиданности. Это Шарлотта с пиццей.

– У меня новости, – говорит она.

– Значит, ты не собираешься в Индию? – шепчет Джули. – Совсем-совсем?

Они с Шарлоттой лежат вдвоем на двуспальной кровати. Люк спит под одеялом на выдвижном диване. Они поужинали пиццей, и Шарлотта поведала им свою новость: она не поедет в Индию. Кровать теплая и удобная – почему, собственно, они в нее обе и забрались. Никто не захотел спать на софе, а Люк наотрез отказался расставаться со своим диваном.

– Совсем-совсем, – шепчет Шарлотта в ответ. – Круто, а?

– Да. В смысле раз ты так хочешь.

– На самом деле я просто хотела сбежать от всего. То есть это единственная причина, по которой я вообще собиралась куда-то ехать. Конечно, я по-прежнему хочу сбежать, но у меня это отлично получается и в вашей компании. Я подумала…

– Что?

– Ну, ты же не хочешь возвращаться домой, правда? Может, нам стоит бежать дальше вместе, вот и все. В любом случае, мы должны присматривать за фургоном, пока не вернется Шан. Как в фильме «Приключения оранжевого автобуса» или типа того.

– Но рано или поздно нам придется вернуться в Эссекс, – улыбается Джули.

– Это значит «да»? – Полувзвизги в темноте. – Детка, ты такая клевая.

– Да, только нужно спросить у Люка, что он думает на этот счет. Наверняка он хочет домой.

– Мы просто сделаем большой-большой крюк.

Обе хихикают.

– Однако с этим нам пора завязывать, – говорит Джули.

– С чем?

– С совместным спаньем.

– Почему? Ты приятно пахнешь. Как жвачка с перечной мятой.

– Спасибо. Кстати, во сколько рассвет?

– Без четверти семь или около того. Вэй сказал, что увидится с вами в семь.

– О'кей. Клево. – Джули настраивает будильник на своем мобильнике.

В семь ноль-ноль Люк и Джули стоят у двери номера на втором этаже. На Люке скафандр, а Джули держит в руках одеяло, чтоб закрыть окна Вэя: шторы в этой гостинице тонкие, а солнце уже взошло. Джули усталая и разбитая. Она знает, что Люку тоже плохо спалось: он всю ночь вздыхал и ворочался. Должно быть, ему странно было второй раз подряд спать на незнакомой кровати.